(крича при этом настолько ужасные слова, что Олег прибалдел), что Артур почти выпустил его. Но тут Олег насел сзади и начал выкручивать руки. Однако Артур заорал:
— Осторожнее!!! Это Борька!!! — и, протянув руку, сорвал со странного человека серую повязку- кисею, открыв грязное, в разводах высохшего пота, перекошенное лицо веснушчатого рыжего мальчишки лет двенадцати, из синих глаз которого буквально брызгала ярость. — Борька! Ковалёв! — он тряхнул мальчишку, пытавшегося откусить Олегу хотя бы палец, за плечо. — Борька, дурак! Это я! Артур!
Того словно выключили. Обвиснув в руках уже начавшего злиться Олега, он то ли выдохнул, то ли сказал, то ли всхлипнул:
— Ар… ту-ур?
* * *
— И ты пошёл за караваном? — со странной интонацией спросил Артур. Борька, раскачивавшийся впереди Олега на седле, мотнул головой, прожевал кусок копчёного мяса, судорожно глотнул, как голодный щенок и ответил:
— Ну да… ну я не знал, что тебя продали… я думал, что проберусь и мы как-нибудь девчонок освободим и этого гада Генку… не бросать же его…
— А если бы догнал — а Артура там нет? — спросил Олег. Борька на миг задрал голову, посмотрел в лицо Олегу, пожал плечами под рваниной:
— Ну… я бы один как-нибудь… Там же девчонки, их нельзя бросать… Я вон и нож нашёл…
— Ты герой, — заметил Олег. Артур неожиданно резко сказал:
— Не надо над ним смеяться.
— И не думал, — искренне ответил Олег. — И ты все эти дни шёл по пустыне? Один?
— Ну это… да… — Борька смутился окончательно. — А это я нашёл там везде… по пути. И колодцы были. Только терпеть было трудно от одного до другого…
"Это" — была та самая драная накидка и какие-то ремни, которыми Борька довольно умело обмотал ноги (босиком по песку он не прошёл бы и километра,
55.
наверное… или шёл, пока не отыскал ремни?!) "Терпеть от одного до другого"… Олег изумлённо смотрел на рыжую макушку снова принявшегося жевать мальчишки. Он шёл по пескам несколько дней. Ночевал в холодных барханах, слыша, как непонятно и страшно звучит пустыня. И бежал-то не куда-то домой, а за караваном — драться, освободить тех, с кем и знаком-то был несколько дней… Двенадцатилетний сопляк!!!
Олег сглотнул. И — очень холодно и как-то остро — подумал, что найдёт тех, кто занялся этим "прибыльным бизнесом". Непременно найдёт.
* * *
Караван показался вечером, когда солнце начало садиться за барханы. Олег не ошибся в расчётах.
— Надеюсь, обе девчонки там, городов-то больше не было, значит и Сашку не продали, — Артур положил ружьё на луку седла и деловито зарядил оба ствола картечью.
— А мне оружие? — потребовал Борька. — Нож верните…
— Твоим жабоколом только тритонов ловить, — отрезал Олег.
— Нож верните, — нехорошим голосом "попросил" Борька.
— Будешь караулить коней. Если убегут — плохи наши дела, — спокойно сказал Олег.
— Я не маленький… — начал Борька, но Олег отрезал:
— Ты меньше и слабее нас. и оружия для настоящего боя на тебя нет. поэтому единственная настоящая польза от тебя сейчас — караулить коней. Понял? — Борька засопел, и Олег повторил: — Понял?
— Понял, — пробормотал тот.
— Не слышу, громче, — потребовал Олег.
— Понял, — громче сказал мальчишка.
— Понял что?
— Буду караулить коней…
Олег кивнул и остановил коня:
— Будем ждать темноты… Кстати, странно, что они идут днём, а не ночью.
— Боятся ломбов, — сказал Артур. — Ночью выстроят круг, разожгут костры из хвороста и караулят.
Ломбы и танторы, подумал Олег, спешиваясь. Ломбы, танторы — и двенадцатилетний безоружный мальчишка один в пустыне. Он проверил барабан револьвера. Я бы наложил в штаны. Я бы наложил в штаны и умер от страха. Я бы наложил в штаны и умер от страха, позорно визжа.
И его хотели сделать рабом?!
Убью гадов. И начну с этих. С караванщиков.
* * *
До огней привала, как и до всех ночных огней, оказалось дальше, чем рассчитывали. Вроде бы спешились в двух-трёх сотнях метров, а шли уже почти десять минут. По лесу Олег так ни за что не пошёл бы — в открытую на вражеский костёр. Лес обязательно выдаст. Но пустыня глуха, песок съедает звуки и, если ты не появишься очень глупо на фоне неба — на гребне бархана, например — то можешь подойти вплотную к кому угодно.
— Ты будешь стрелять? — еле слышно спросил Артур. Олег после секундной паузы ответил вопросом:
— А ты?
— Да, — холодно ответил тот.
Олег на миг представил себе помосты на рынке Гарбея. Нет. Сколько угодно можно говорить, что это просто время такое. Есть вещи, которые временем не оп-
56.
равдать. Иначе скоро научишься ловко оправдывать всё, что угодно. Большой риск.
— Да, — услышал Олег свой собственный твёрдый голос.
— Они слабаки, — так же тихо шептал Артур. — Драться без оружия не умеют совсем, ростом меньше и легче. Смотри только, чтобы никто не схватился за петлю. Дариб — это петля такая на палке, я про неё говорил.
— Понял… — Олег достал револьвер. — Всё, тихо, пришли…
Артур на ходу перебросил по-боевому двустволку.
Нельзя стрелять в людей. Но что делать, если перед тобой тот, кто понимает только выстрелы?
Костёр был один. Возле него кольцом лежали верблюды. Внутри кольца стояли клетки, возле них спали несколько человек. Один сидел у огня, ещё один — у входа в небольшой шатёрчик из расшитой золотом ткани. У обоих часовых были ружья — примерно такие же, как у Артура. Но оба дремали. Или спали вообще.
Верблюды, чем-то хрустя внутри (не зубами), спали, закинув головы, немного похожие на змеиные, между плотными горбами. Пахло от животных не то чтоб неприятно (лошадиный запах тоже непривычному человеку не по душе, а Олегу — нравился), но как-то необычно, по-чужому. Олег только подумал это, проходя не без опаски между двумя животными, а Артур уже был около сидящего возле костра часового. Олег увидел быстрый взмах приклада, услышал короткий тупой удар — Артур врезал часовому прикладом в челюсть, и тот опрокинулся возле огня. Сидевший около шатра раскрыл сонные глаза, потом — рот, начал подниматься, но Олег, выдохнув: "Ху!" — треснул его в солнечное ногой в высоком ботинке. Часовой булькнул, уронил ружьё и, сложившись вдвое, упал внутрь шатра, где послышался шум, возня и недовольный голос. Четверо, спавшие возле костра, завозились, но Олег (иййээххх, гуляй, душа!) ахнул
