наперебой? При этом любая ничтожность производит «эффект бабочки» влияя сразу на все скопище миров. Сколько же нужно ума и сил, знаний, чтобы суметь защитить свой мир от подобных нелепостей, случайностей, предотвратить или во время исправить их, избежать глобальных и плачевных изменений?
Теория Хаоса в действии?
– Ребята, вы гении, – прошептала. Ни смотря ни на что держать форпост посередине столь возмутительных коллизий, что в экспрессивности своей легко могут не только себя – других поставить под занавес финала, искривить, изменить слаженное и сложенное – вот подвиг. – Как вам удается?
И ее взяли в расчет, понадеялись. И она сможет, узнает еще больше, а через нее – оуроборо, ее мир. Он будет сохранен, останется нетленным и будет основой остальных, станет влиять на них больше, чем другие на него. Так правильно, так верно.
Ох, и задумали ребята! Ну, и выбрали дорогу! Теперь бы удержать ее.
Другие ответвления – миры – всего лишь остаточные и бесперспективные направления.
Скорей всего конечные фракталы. Как у веревки состоящий из множества волокон одно может выйти из общей массы, но тут же и замрет, а основная скрутка будет двигаться дальше.
Три мира. Три.
Один Стасин, тот что породил сам себя, но змея, даже кусающая свой хвост не может проглотить сама себя – и в этом суть монументальности созданного, но и абсурд – потому как и возникнуть из ниоткуда змея не может. Чтобы породить, нужно быть рожденным.
А кто родил? Не здесь ли, не эти ли?
– О о!… Хочешь сказать вы?… Стоите у истоков?…
– У истоков? – нахмурился. – Чего?
– Кого. Человечества.
– Чушь, – поморщился. – Когда я это сказал?
«Понятно, Тео знает, еще меньше, чем знала я до подписки. Значит, мой путь лежит в лабораторию», – подумала Стася.
– Почему ты решил, что я из этого центра? Были прецеденты бегства? Кто бежит, почему? Центр недалеко?
– Допрашиваешь?
– Спрашиваю. Интересно.
– Ничего интересного. Берут приговоренных или асуров и экспериментируют, а что как, не в курсе. Тема закрытая, как и лаборатория, копаться – подставиться, – и прищурился подозрительно. – Если ты туда метишь, то предупреждаю – не суйся. Кто туда попадает – пропадает. Любая информация закрыта, засекречена. Ученые из стен не выходит, а кто туда заходит, больше не выходит. Давно, я еще пацаном был, слышал от бродячего Мыслителя, что сбежал один асур из «Фрактала» но прожил ровно день. Он не говорил, ничего не понимал, был невменяем и то и дело менялся на глазах.
– Это как?
– То человек, то туман, то фантом, то сгусток завихрений. То пропадал, то проявлялся, то по частям распадался, как робот, а то рука исчезнет, то часть головы, то нога. Ерунда, конечно, сказка, но страшная и проверить быль ли это, смельчаков нет, как надобности с желанием. Ты не вздумай.
– С чего решил?
– Глаза горят и взгляд у тебя слишком задумчивый. Не шути с этим. Поверь, лучше еще лет пять здесь, чем сутки там.
– Угу, – заверила. Легла и в потолок уставилась. – Давай спать.
– Стася…
– Вставать рано, а после такого триллера не сразу заснешь. Спокойной ночи, Чиж.
И отвернулась к стене. Парень помаялся, жалея, что вообще разговор на тему спец лаборатории завел и решил больше не болтать, чтобы еще хуже не сделать. И успокоил себя тем, что женщина не знает, где это страшное место находится, к тому же не самоубийца в пасть лезть.
Хотя, кто ее знает? Судя по поведению, ничего точно сказать нельзя. Отчаянная слишком.
Но с другой стороны – резон какой себя подставлять и без вести за «просто так» пропадать?
Однако, послушай Стасю – в голове у нее явно смещение векторов – то что для других ценно, в ее понятии вовсе ценности не имеет, а то чему и названия, не то что, места нет, особо важным считает.
Если бы кто другой на ее месте был, если бы Тео точно знал, что женщиной движет, из какой градации ценностей ее мышление сложено – спал бы спокойно. Но та не только сама «на голове» ходила, но его привычную «поступь» мышления перевернула. Теперь он ничего точно сказать не мог, а самое противное, чувствовал, что чтобы не предположил – ошибется, потому что каким то неведомым, неподдающимся логике и объяснению на физическом уровне ощущением понимал – именно в лабораторию Стася и устремится.
Но зачем? Зачем?!!
Ненормальная!
И он дурак!
Какая ему разница? Хочет добровольно с жизнью проститься – ее дело, а ему до того что? Каждому свое, каждый как хочет так и живет, как считает нужным – так и поступает. А он никогда в чужие дела не лез и сейчас не полезет. Из за чего, из за кого ему голову подставлять? Тем более ему всего пять месяцев учебы осталось и «здравствуйте» долгожданные лычки, назначение, статус офицера…
И зубы сжал, отвернувшись к стене, почти обидевшись на Стасю за свои мучения, борьбу внутри себя, непонятную, непривычную, абсурдную.
Не полезу, меня не касается. Не касается! – твердил себе, впервые заучивая и убеждая себя в том, в чем всегда преуспевал без насильственного уверенья и потому жил спокойно, своего добивался.
Русанова же складывала услышанное, продолжая поражаться тому, что сразу не поняла простого, а все искала сложное. И строила планы: как уйти из академии, найти ребят, попасть в лабораторию, запустить «вирус». А главное не ошибиться, не раскачать «лодочку» сильней, не сделать того, что вызовет резонанс в прилегающих мирах, плачевно отобразится на ее мире, и так, чтобы положительно отразилось на всех мирах, включая этот.
Но ум заходил за разум, столкнувшись со слишком сложной для него задачей. Капитану оставалось лишь поверить, что она поступит правильно, что выберет единственно верный путь. И тем поможет, а не ухудшит ситуацию. Ведь ничего «просто так» не бывает, как не бывает рано или поздно.
Вдуматься же – лучше «зеленку» хоть у жертвенного столба ацтеков, хоть из гнезда гадюк обеспечивать. Это много проще. Не даром она свою работу обычной считала. Да вот в дебрях миров и законов мироустройства пропала, и чувствовала себя не твердо стоящей на ногах, на земле ли, временной ленте, а подвешенной в пространстве и чуть двинься, колыхни «воздух» – неизвестно во что выльется. Теперь любая мысль, любое телодвижение рождали опаску у Русановой – а ну как чревато отразится на всем и вся?
Да а – временная лента – не пространственная. Первая хоть относительно реальна и конечна, объяснима и исследована, а вторая в четкой связке с первой, но бесконечна и не то что объяснению – осознанию не поддается. Есть четкие известные, изученные законы там, и здесь есть – но пойди, найди их, пойми, не то что – объясни. А незнание законов, как известно, ответственности не снимает.
Что груз ответственности лишь за свой мир, за прошлое и будущее на определенном отрезке, по сравнению с ответственностью за многообразие миров, пространств, бесконечных историй, времен, за сам хаос, рождающий их и создающий порядок непостижимый обычным умом человеческим? Стася лишь прикоснулась к нему, как тут же погрузилась в Хаос по самые мельчайшие частицы своего организма: что в душе, что в уме – смута и беспорядочность, хоровод из вопросов, ответов, чувств, желаний.
За что хвататься, как выплывать, с чего начинать складывать, куда идти и как?
Глава 10
