Глава 4 — Архангельский городок
Первого июня, в середине дня коч «Святой Егорий» причалил к пристани Архангельского городка. Князь Ельчанинов отдал серебряную монету Ефиму Дорачу, и вслед за отрядом сошел на берег.
— Сейчас нужно на первых порах разместиться, — проговорил Силантий Семенович, ступив на землю. Облегченно вздохнув, почувствовав твердую поверхность под ногами, молвил, — Поищем какой-нибудь домик, а затем я и Андрес отправимся к князю Прозоровскому. Алексей Петрович должен быть в курсе, что мы прибудем в город. Полковник Квятковский, за два месяца до нашего отъезда отправил сюда гонца.
Князь умолчал, что тот, кроме известия, что приедут люди из Преображенского приказа, привез сюда повеление государя Петра Алексеевича о начале строительства, в пятнадцати верстах ниже Соломбалы на острове Линском, при узком проходе Двины, каменной крепости. «… чтобы тех неприятельских людей в двинское устье не пропускать, и города Архангельского и уезду ни до какого разорения не допускать». Для правильного надзора над сооружением был назначен дьяк Федор Гусев. Как автор должен заметить, что гонец полковника, не знал, кто конкретно прибудет из Преображенского приказа. Так же Ельчанинов умолчал, что вместе с гонцом прибыл, для составления чертежей и смет, на Северную Двину инженер- фортификатор Яган Адлер. Он посчитал, что ни Якову, ни Ивашке, а уж тем более Егору знать об этом не обязательно. Андресу самому посчастливится познакомиться с ним. Тут автор вновь вынужден заметить, что князь лично не был знаком с инженером, а этими сведениями владел со слов своего приятеля полковника Квятковского.
Ельчанинов окинул взглядом пристань и заметил старичка, что сидел на длинном бревне, почти у самой воды, и смотрел с тоской на корабли. Князь подошел к нему, в пояс поклонился и молвил:
— Здоровья тебе дедушка.
— И тебе не болеть, — проговорил старичок, не отвлекаясь от своего занятия.
— Будь добр, подскажи людям приезжим, а где у вас в городке остановиться? Дед посмотрел на князя, за тем на его путников. Улыбнулся.
— Чай, сам Петр Олексеевич прислал, — проговорил он, — у нас окромя капитан-командора таких мундиров никто не носит. Ну, че же не подсказать. Подскажу. Эвон ступай по той улице, — он показал рукой в сторону небольшой улицы, что тянулась вдоль берега. — Увидишь дом, с красной крышей. Спроси Евдокию. Скажи, Антип Михайлович послал. Она поймет. Князь удивлено посмотрел на старичка. Тот хмыкнул носом, и сказал:
— А что ты удивляешься, думаешь чай один такой приезжий. Всякий пока не устроится, день-два у Евдокии живет. Только ты и твои дружки там не озоруйте. Она хоть и женщина слабая, но постоять за себя может.
— Благодарю тебя дедушка, — проговорил князь.
— Ты не меня благодари, — прошептал Антип Михайлович, — ты лучше Евдокию отблагодари.
— Само собой, Антип Михайлович, — сказал Ельчанинов, — само собой. Опять поклонился в пояс. Вернулся к отряду.
— Нашел, я домик. Вот только у меня просьба. К хозяйке не приставать.
Жила Евдокия в просторном деревянном доме, доставшейся ей от покойного мужа, ушедшего в Белое море, и сгинувшего в его пучинах. Единственным ее сокровищем был десятилетний сын Фрол, мальчишка смышленый и умный не по годам.
Пришедший отряд остановился во дворе. Князь хотел, было поручить вести разговор о двух комнатках денщику, да вовремя передумал, вспомнив, что паренька только-только от мамки оторвали, опыта как такового нет, как бы положение их совсем не ухудшил. Поэтому дал распоряжение ждать его здесь, Ельчанинов вошел в дом, где и нашел хозяйку, которая сидела у окна и вышивала.
— Здравствуй хозяюшка, — проговорил он, кланяясь в пояс.
— Здоровья и тебе, гость честной, — сказала, улыбаясь, женщина.
— Меня к тебе Антип Михайлович послал. Сказывал, что можешь ты, сударыня, меня и моих товарищей, в терем свой на постой пустить?
— Ох, уж этот дед Антип, — вздохнула Евдокия, — Ну, раз прислал, отчего же не пустить. Домик у меня небольшой, да комнатка для усталого путника всегда найдется. Кто ты? И много у тебя товарищей?
— Я, князь Силантий Семенович Ельчанинов, а товарищей у меня четверо!
— У, так вас пятеро…
— Пятеро, да вот только двух комнат вполне хватит.
— Отчего же, я могу на каждого по комнате выделить, — Молвила Евдокия.
— Это лишнее. Мы люди служивые, и привыкли к тесноте. Да к тому же, мы, скорее всего не надолго. Сегодня к князю Прозоровскому направлюсь…
— Наивный ты человек, питаешь надежду, что он вам дом выделит? — поинтересовалась женщина.
— Безусловно.
— Так ты, стало быть, князя нашего не знаешь, — вдохнула Евдокия, — думается мне, что вы надолго у меня задержитесь. Ты не смотри, что дом богатый, — проговорила она, — он мне от мужа достался. Вот и приходится за простой деньги брать. Женщина я вдовая, — добавила Евдокия, — и другим способом себя прокормить не могу.
— И сколько ты просишь?
Женщина назвала сумму, князь хотел, было поторговаться, но передумал. Достал кошель. Порылся в нем и протянул серебряную монету.
— Если этого мало, то люди мои тебе и по хозяйству помогут.
— Я хоть и вдова, но по хозяйству и сама справлюсь. Да и сынок, если что поможет. Так что ступай во двор, да скажи людям своим, чтобы вещи в дом заносили. Ельчанинов поклонился и вышел из терема. Подошел к товарищам и сказал:
— Заносите вещи в дом.
Прежде чем те пошли, князь остановил Яшку Кольцо. Тот задержался, а когда Рваное ухо, золотарь да Егор скрылись в доме, проговорил:
— Ты, уж Яша помоги женщине по хозяйству. Женщина она вдовая, и ни кто ей не поможет.
— Ладненько воевода.
— Да какой я тебе воевода, Яша, — молвил князь, — обращайся ко мне, как и прежде Силантий Семенович. Всю дорогу так величал, а тут сразу воевода.
Теперь они вдвоем проследовали в дом, где Евдокия показала им комнаты. Ларсон и князь расположились в одной, Егор, Ивашка и Яша в другой. Пока Ельчанинов отыскивал в сундуке грамоты от государя, в комнату вошел денщик и попросился сходить к морю.
— Ну, что я с тобой сделаю, — молвил князь, затем вздохну, — говорил же мне батя, что ты им грезишь. Все равно не удержу, так что ступай. Полюбуйся.
Паренек убежал, а князь из сундучка извлек несколько бумаг. Каждую развернул, прочитал. Наконец отложил одну в сторону и сказал Ларсону, что возился с сундуком:
— Обещал я тебе подарок сделать?
— Было такое дело, — подтвердил эстонец.
— Так вот он мой подарок. Князь развернул лист бумаги и сказал:
— Ехал ты сюда, золотарем. А приехал, сержантом Преображенского приказа. С этими словами, протянул Силантий Семенович патент на сержантский чин.
— Тут ошибка, — проговорил эстонец, — меня зовут Андрес Ларсон, а патент выписан на имя Андрея Золотарева. Князь взял бумагу в руки, пробежался по тексту глазами и сказал:
— А нет ни какой ошибки. Отныне тебя, по приказу государя Андреем Золотаревым величают. Что важно для государственного дела. Нужно, чтобы все знали тебя, как Андрея Золотарева. А иноземцы не догадывались, что владеешь ты многими их языками. Вот оттого и величал тебя всю дорогу Яшка Кольцо —
