Наконец Сергей окреп и выздоровел: спасибо молодому тренированному организму. Даже не простыл, хотя лежал невесть сколько времени на холодной земле. Ну а что касается психики… тут специалисты скажут. И врачи отводили глаза.
Специалисты сказали: комиссовать! К дальнейшей службе в рядах Вооруженных сил непригоден. Почему? Каков диагноз?.. Вот тут-то внятного ответа не прозвучало. Говорили что-то путаное про «посттравматический синдром», про необходимость отдохнуть… Беркутов ясно понимал, чем продиктована такая забота, но помалкивал. Психиатры возились с ним долго и придирчиво. Он охотно выполнял все их тесты, упражнения – и в один прекрасный день эскулапы осторожно согласились с тем, что проверяемый вполне нормален… за исключением недельного провала в памяти, с первого по восьмое октября. Что там было, выяснить не представлялось возможным.
Лейтенанта Беркутова комиссовали, он получил инвалидность второй группы и убыл по месту жительства родителей, в город Ленинград.
Ну, что было дома, когда Сергей вернулся!.. Вспоминать не хочется. Но прошло и это, охи-вздохи, причитания. Пережил. Надо было как-то устраиваться в этой жизни. Впрочем, Сергей точно знал, что он будет делать. Он подождет – лет пять. А может, больше. Может, десять, двадцать… Столько, сколько надо. Подождет и вернется туда, на Урал, к озеру Зираткуль, реке Кара-су и деревне Метеля – для того чтобы довести дело до разгадки.
Ну а пока пришлось приспосабливаться к жизни на «гражданке». Сергей встал на учет в районной артели инвалидов, и без работы, с его-то знанием электроники, не остался. Устроился мастером по ремонту телевизоров и только-только появившихся тогда видеомагнитофонов, чем немало попортил жизнь родителям, весьма чопорно относившимся к сословной чести. Но и это он спокойно пережил, тем более, что зарабатывать стал, к удивлению своему, много больше, нежели имел на армейской службе. А уж с началом перестройки и расцветом кооперативного движения!.. Сергей очутился на самом золотом дне, сам того не желая. То есть, неправдой было бы сказать, что он сознательно и гордо избегал денег – нет, он просто не стремился к ним, а они почему-то сами находили его. Но Сергей не зарывался, хотя, спору нет, и не отказывался – шестым чувством он безошибочно улавливал над собой присутствие недреманного ока, оттого и не суетился, жил тихо-мирно. Не женился, чем изводил мать, да и отца, наверное; правда, тот старался не подавать виду.
Они, кончено, сильно переживали, его родители: он был поздним и единственным ребенком. И ушли они из жизни сразу друг за другом – весной отец, а в конце лета, через четыре месяца, умерла мать, так и не увидев ни невестки, ни внуков.
Сергей остался на этом свете совсем один. Как-то раньше он не задумывался об этом, а теперь вдруг выяснилось, что изо всего дворянско-служивого почтенного рода Беркутовых не осталось больше никого. Возможно, разумеется, что где-то в необъятной кашей стране обретались незнакомые ему Беркутовы – но разыскивать их у него не было ни малейшего желания.
Это был восемьдесят девятый год. Сергей чувствовал уже, что недреманное око порядком к этому времени помутилось, но он-таки покуда не дергался, а терпеливо ждал. И дождался! Весной будущего года жизнь так вскипела по-дурацки, что всем уже все сделалось по барабану. Можно было бомбы и пулеметы на Невском продавать – и никто бы не почухался.
Будучи человеком основательным. Сергей накопил приличную сумму денег – хватило бы на два автомобиля. И вот, когда он понял, что тот срок, которого он с железным терпением дожидался многие годы, подошел, он собрал эти деньги, снял со всех книжек, купил билет, собрался, вечером вышел из дому, запер дверь, и…
ГЛАВА 11
– И? – с интересом переспросил Пашка. Он смотрел на Беркутова во все глаза, как на невероятный, никогда прежде не виданный феномен.
– И уехал, – просто ответил лесник.
– Сюда?
– Сюда.
– И больше в Ленин… простите, в Питер – не возвращались?
– Никогда.
Эти слова произвели должный эффект. Сергей Аристархович обвел взглядом лица парией – и не выдержал, рассмеялся.
– Что ж, – смеясь, молвил он, – бывает и так! Хотите, верьте, хотите, нет – а придется все ж поверить.
– А квартира как же питерская?
Беркутов пожал плечами.
– Ключи у меня лежат, целехоньки. Но вряд ли за столько лет…
Он не договорил то, что все, конечно, и так поняли.
– Хорошая, поди, квартира, – не унимался Пашка.
– Да, на Васильевском, – спокойно уточнил Беркутов. – Третья линия.
– Послушайте… – с любопытством спросил Аркадий. – Меня вот интересует, как вы, горожанин, здесь освоились? Нелегко ведь это было?..
– Ну, знаете, нерешаемых проблем не бывает. Все сбережения мои в реформу накрылись медным тазом – были деньги, стала труха. Но. в конце концов, Робинзон на необитаемом острове научился жить, а здесь все-таки…
– Здесь все-таки остров обитаемый, – закончил фразу Егор.
– Да еще какой!
И все невесело рассмеялись.
Этим смехом как-то и завершилась первая часть разговора. Интонация Егора сменилась, стала деловой,
