— На табло указано стартовое время, — пояснил Николя. — Извольте убедиться, ровно десять минут. По истечении этого времени установка подаст энергию на управляющие контуры врат, тем самым открывая проход. Ваша задача просто пройти туда. Место переброски, благодаря усилиям наших ученых, почти статично, и колеблется в радиусе ста метров от точки расчета. С этим, к сожалению, пока ничего поделать нельзя. Следующее окно переброски окажется там же ровно через три месяца по земному времени.
— Время там тоже отличается? — печально вздохнул я. Сдаешь ты позиции, Дмитрий, раз о таких очевидных вещах не озаботился. Сначала язык, потом время… Что на очереди?
— В марланских сутках двадцать пять часов, — пояснил профессор, — посему асинхронность присутствует, и весьма ощутимая, но не волнуйтесь, это тоже учтено. На той стороне стоит таймер, оповещающий служителей, официальных представителей королевства о дне переброски, а они уже сообщают всем посвященным.
— За долю малую, — продолжил я за него.
— Да, — согласился Берк. — Все имеет свою цену. Вещи, дела, услуги. Оповещение о времени, когда открывается дверь, ценная услуга и неплохо оплачивается. В принципе, никому не возбраняется вести самостоятельный учет времени, но практика показывает, что проще полагаться на служителей. Они же, кстати, присматривают за площадкой на той стороне, обеспечивая чистоту и порядок. Это скорее услуга, чем необходимость. Каждый из путешественников может взять свой таймер, но не факт, что сможет вовремя добраться до точки отсчета, ну или, в конце концов, его могут просто не пустить туда стражники, королевская панцирная пехота, стоящая там лагерем.
— Ясно, — улыбнулся я. — Куда ни кинь, везде клин. Так сказать, навязываемые услуги, ну или коммерция с кулаками. Знаем, проходили.
— Ну, вот видите! — обрадовался ученый. — К тому же все расходы на содержание и оплату включены в бюджет и стоят для нас сущие гроши, так что причины для беспокойства нет и не будет.
— А что, если врата не откроются? — поинтересовался Славик. — Ну, сломается что или плутоний в реакторе закончится.
— Вся система находится под неусыпным контролем, — пустился как по написанному тараторить наш провожатый. — Каждая цепь проверяется не раз и не два, а накануне старта вообще идет ежесекундное наблюдение. Если вы боитесь, что Подольских со товарищи вдруг свернут дела на планете и позабудут позвать вас с собой, то вы глубоко ошибаетесь. Слишком много денег, слишком много влиятельных, да и просто опасных фигур на той стороне. Относитесь к двери как к автобусу. Если не пришел один, значит, скоро прибудет второй.
Цифры, стремительно сменяя друг друга, наконец, закончились, оставив на поверхности электронного табло простой ноль. Где-то что-то загудело, удары по клавишам клавиатур участились, кто-то закашлялся, и мир в рамке поплыл, будто кто-то неведомый потянул за ниточку, стежок за стежком распуская полотно реальности.
— И все? — хмыкнул я, наблюдая за появлением марева, больше похожего на то, что появляется над нагретым беспощадным летним солнцем асфальтом.
— Быстрее, — кивнул ученый на табло, которое принялось отсчитывать последние секунды нашего времени в привычном и вдруг до боли милом и родном мире. — Время пошло.
— С Богом. — Зимин подхватил стоящие рядом кофры и, шагнув в рамку… исчез.
Я обернулся, сглотнув слюну, окинул прощальным взглядом зал управления, вздохнул и, подхватив свой багаж, ринулся в марево. Ни болезненных ощущений, ни ощущений вообще испытать не получилось, что, наверное, к лучшему. Погружаясь в неизвестность, я плотно зажмурил глаза, а когда шагнул на другую сторону, понял: переброска удалась.
— Сволота, не могли предупредить, — стуча зубами и ежась от холода, Славик срочно расстегивал молнию сумки. — Минус пять как минимум.
Я огляделся, щурясь от яркого света. Что день был, понятно, но вот не лето точно, как ни посмотри. Последнее ощущение с легкостью подтверждали ледяной ветер и хлопья снега, то стремительно проносившиеся мимо, то стремящиеся попасть в рот и глаза.
Точка приземления представляла собой почти идеальный круг метров триста в диаметре, по периметру которого высился деревянный частокол. Верхние концы кольев были кем-то старательно заточены и облиты чем-то черным наподобие смолы. Кое-где на деревянных зубьях виднелись клочки одежды, очевидно, самых любопытных аборигенов. Небо над головой было обычное, зимнее, серо-голубое, солнце чуть больше нашего — вроде, но как профану в астрономии мне на это было наплевать. Есть на небе что-то яркое и круглое, ну и ладушки.
— Что встал как вкопанный? — удивился Зимин. Свой свитер он уже успел нацепить и сейчас терзал недра сумки в поисках теплых ботинок. — Задубеешь. Во, встречающие! — Рука Славика указала мне за спину. — Трое аж.
Действительно, от тяжелых деревянных ворот к нам спешила любопытнейшая троица. Двое, очевидно стражники, рослые светловолосые мужчины с гладко выбритыми подбородками и закрытые под самое горло в кожаный доспех с железными нашивками на груди и торсе, шествовали важно, всем своим видом придавая значимость своему посту и миссии. Здоровенные топоры, впрочем, зачехленные, торчали из-за правого плеча. В левой руке на сгибе локтя каждый из них нес круглый шлем.
Эти, наверное, тяжелая панцирная пехота, решил я, невольно поразившись ширине плеч и острым, до безобразия правильным чертам лица. Да и оружие, перехваченное лямкой, идущей через грудь, своими размерами вызывало уважение и трепет. Я бы, наверное, такой и поднял бы с трудом, а эти чешут по пересеченной местности в полном доспехе, и ничего. Третий, последний, но от этого не менее значимый и колоритный, очевидно был тем человеком Подольских, который должен был ввести нас в курс дела.
Высокий, сухопарый мужчина средних лет, с головы до ног закутанный в плащ с меховой опушкой — несмотря на всю свою солидность и очевидную почтенность, пехотинцы держались чуть в стороне от сухопарого, почтительно отставая на полшага — семенил вперед по рыхлому снегу.
— Господа негоцианты, приветствую вас на территории королевства, — взмахнул он рукой в меховой перчатке.
— И вам не хворать, — поморщился Славик, надвигая шапку на глаза.
— Приветствую, — крикнул я сквозь свитер. Узкая его горловина хоть и защищала шею от холодного ветра и хлопьев снега, но сделала переоблачение весьма непростой задачей. — Холодно у вас тут.
Троица наконец приблизилась ровно настолько, что мы смогли обменяться рукопожатиями.
— Спешу представиться, — раскланялся встречающий. — Я ваш гид и советчик на ближайшую неделю, барон Ярош Грецки. Со мной, — кивок за спину, — капитан роты королевской тяжелой пехоты виконт Криви и его адъютант, лейтенант Малдон.
Оба бронированных здоровяка синхронно щелкнули каблуками сапог.
— Извольте в дом, господа. — Грецки вновь кивнул за спину и, развернувшись, засеменил по снегу в сторону распахнутых ворот. Пехотинцы вновь кивнули, то ли нам, то ли друг другу, жесткие стоячие воротники мешали им ворочать головой, и, издавая звук товарного состава, припустили за бароном, спеша убраться в тепло и уют казарм.
Наблюдая за удаляющейся троицей, я только покачал головой. Трудно здесь будет, ой как трудно. Они же, считай, зашли для галочки, словно прогуливались неподалеку.
— Пошли, — кивнул я Зимину, который, застыв на мгновение, уставился в исчезающие в воротах широкие спины пехотинцев короля. — Нас вроде пригласили в дом.
— Вещи бы, что ли, помогли дотащить, — вздохнул Славик и, вздернув сумки на плечо, поплелся вслед за мной, проваливаясь по щиколотку в снег.
— Ага, — улыбнулся я. — Два офицера и целый барон шмотки за тобой таскать будут. Не барское это дело.
— Ну хоть бы кого прислали, — сокрушался Славик позади меня. — Ты же как-никак глава торгового представительства. Купец, чиновник, кто ты там еще? Ну, личность важная.
— Зимин, не ной. — Я на ходу вытащил сигарету из кармана и, щелкнув зажигалкой, закурил. — Все встанет на свои места. Кто мы для них? Чужаки. Что от нас можно ожидать, не знают, но и в ноги бухаться не собираются.
