Нет, на лестнице судя по всему никого не было. И это означало что кабинет начальника космопорта на некоторое время остался в полном моем распоряжении. Грех этим было бы не воспользоваться.
Начал я со стола. И быстро обнаружил что ни одна из лежавших на нем бумаг не представляет для меня ни малейшего интереса. Причем, все ящики стола были заперты, а взломать их не представлялось возможным.
Эх, будь со мной тот набор предметов, который я оставил на челноке… Ну да ладно, сожалениями делу не поможешь.
Насчет компа я не питал особых надежд. Тот, кто позаботился о том, чтобы его письменный стол превратился в неприступный сейф, уж наверняка постарается защитить свой комп от любых попыток вторжения.
Несмотря на эти соображения я все же попробовал. И быстро убедился, что они были совершенно правильными. Защитил, и еще как.
Все, аут, похоже мне тут не светит.
Нет, конечно, я мог призвать хорошую девочку Айбигель, и попросить ее в интересах следствия открыть стол Ухула. И наверняка где-то были ключи способные его открыть. И может быть, я даже нашел бы в столе какие-то документы, содержащие сведенья, используя которые я мог удрать с этой планеты.
Вот только, мне почему-то теперь казалось что девочка Айбигель не только очень красивая, но еще и жутко умная. И наверняка, оставила она меня здесь одного лишь потому, что была твердо уверена — добраться до каких либо секретов мне не удастся. А если я попытаюсь заставить ее открыть стол Ухула, то может например выяснится что ключ от стола куда-то задевались. И найти их именно сейчас не представляется никакой возможности.
Короче — совершенно гиблый вариант.
А стало быть мне нужно в очередной раз наплевать на мысль о побеге, и вернуться к исполнению обязанностей центуриона.
Я посмотрел на Ухула.
Лицо у него было совершенно спокойное, я бы даже рискнул сказать безмятежное. Как будто, перед смертью, до него и в самом деле дошло что жизнь и в самом деле сама по себе, прекрасна и удивительна. А такие гнусные вещи как власть или деньги, на самом деле, не приносят с собой ни счастья, ни удачи, ни отсрочки гибели. Ни-че-го. Так стоит ли тратить столько усилий, чтобы добыть эти проклятую власть и эти не менее проклятые деньги? Может быть, стоит просто жить и радоваться тому, что завтра, если судьба не повернется к тебе задом, эта жизнь продолжится.
Жить и радоваться… О-хо-хо…
Я встал с кресла, аккуратно потушил сигару и покинул кабинет. Потом спустился по лестнице и вышел на поле космодрома.
За то время когда я находился в кабинете начальника космопорта, начался дождь.
Он был зеленый, этот дождь и явственно пах розами. Видимо, в воду, которая лилась с неба, каким-то образом попали споры местных растений, или нечто другое, придающее воде зеленый цвет, и запах роз. Неважно что именно.
Просто шел зеленый дождь. И возле входа в здание космопорта стояла, прячась от дождя под зонтом, красивая девочка Айбигель. Между прочем, в свободной руке она держала еще один зонт, и когда я шагнул под дождь, протянула его мне со словами:
— Наверняка вам это понадобится.
Что мне оставалось делать?
Я взял зонт и сказал:
— Спасибо.
Мы молча прошли через зал космопорта. Прежде чем снова выйти под дождь, я открыл зонт и еще раз поблагодарил Айбигель за него.
— Не стоит, — сказала она. — Самое главное, найдите его.
— Кого? — спросил я. — Убийцу?
— Да, — сказала Айбигель. — Только, обещайте мне одну вещь.
— Какую?
— Если это будет возможно, не убивайте его.
— Из милосердия? — спросил я.
— Нет. Всего лишь для того чтобы он попал на одну из тех ужасных планет — тюрем и гнил на ней всю оставшуюся жизнь.
Сказав это, Айбигель резко повернулась и ушла. А я как болван, пока она не скрылась за какой-то дверью, очевидно ведущей в служебные помещения космопорта, пялился ей вслед и все пытался понять что именно такие красивые и умные девочки как Айбигель находят в таких подонках как Ухул.
А потом до меня дошло что ответа на этот вопрос я так и не найду, пусть даже мне несказанно повезет и я проживу например еще лет сто. Не найду и все. А стало быть незачем об этом думать. Тем более сейчас.
И все же, прежде чем выйти под зеленый дождь, я не удержался и посмотрел на ту дверь за которой скрылась Айбигель. И конечно подумал что сейчас она, наверное, сидит в своей кабинке, из которой возникает перед желающими купить билет на очередной рейс, и плачет, плачет навзрыд.
А может быть и не плачет. Может быть, она сидит с крепко сжатыми кулаками, глядит перед собой невидящим взглядом и представляет что она могла бы сделать с убийцей, попадись он ей в руки.
Или то, или другое. И скорее всего второе чем первое.
Зеленый дождь был теплым. Но пока я шел под ним до резиденции, мне было холодно, очень холодно.
12.
— А вот и он, наш неустрашимый борец с преступностью, — заявил Мараск, едва я вошел в резиденцию. — Между прочим, к тебе посетитель.
Собственно, то что меня ожидает посетитель я уже видел и сам. Было бы странно его не заметить. Перед барьером за которым возвышался Мараск сидел очень, очень старый абориген. Когда я вошел, он медленно встал.
Нет, конечно, я не большой знаток аборигенов Бриллиантовой, Собственно, все что я знаю о них почерпнуто из сведений хранившихся на компе Старины Эда. А было их так не очень много. Но все-таки, посетитель отличался от тех молодцов, которых я до сих пор видел шляющимися по инопланетному кварталу в поисках работы.
Одет он был в балахон, с ленточками светлого оранжевого цвета. Судя по лицу и кистям рук, он был здорово худ. Круглые глаза были серого цвета, но тоже, кажется сильно поблекшего от времени. Практически безносое лицо украшало множество морщин.
Я прикинул что скорее всего передо мной кто-то вроде старейшины аборигенов. И скорее всего, явился он ко мне вовсе не для того чтобы засвидетельствовать свое почтение.
И нападать на меня с целью перерезать горло он тоже не станет. Старейшины подобными делами не занимаются, а поручают их молодым и крепким воинам, жаждущим доказать свое мужество и ради этого готовым рисковать жизнью.
— Центу…ион, — промолвил старейшина. — У меня посла…гхм.. ние.
Голос у него был тусклый и невыразительный.
— Ко мне? — спросил я.
— Нет, к вам, к инопла… гр-гр… нетянам.
Если исключить некоторые дефекты речи, понять его речь было вполне возможно. К слову сказать, начало ее мне не понравилось. Обычно, подобные заявления предшествуют предъявлению ультиматума.
Ну-ну, посмотрим.
Я кинул взгляд на Мараска. Краб-кусака сидел на барьере неподвижно, прикрыв клешнями глаза и вроде бы даже спал.
Нашел время. Тут кажется назревают события более важные, чем нападение аборигенов-отщепенцев. Судя по ленточкам, этот старец принадлежал к клану, и вполне мог сейчас что-то потребовать от имени всех
