— Уверена? — с надеждой уточнила я.
— Сама посмотри.
Собравшись, мы принялись разглядывать затейливые узоры на ярко-зеленом оперении птицы. Если развитие глаз еще можно объяснить другим типом зрения, то тело и окраска оперения… Их крылья были слишком длинными и узкими, предназначенными для быстрого маневренного полета, но никак не для медленного, с зависанием практически на одном месте, что было бы логично для обитателей пещер. И расцветка в обычном световом диапазоне, способная помочь слиться с листвой во время отдыха, но не имеющая никакого значения в темноте.
— Вы понимаете, что это значит?! — восторженно воскликнула Вероника. — Рано или поздно река вытечет из пещеры! Мы выберемся!
— И выберемся, скорее всего, по другую сторону гор, — кивнула я.
— Почему? — удивился Маркус.
— А зачем птицам залетать так глубоко в пещеру, если есть путь легче? — пояснила свою мысль я.
Народ не стал возражать.
— Вот только одно меня смущает, — буркнул себе под нос Сева. — Какой же вышины и протяженности должны быть эти горы, чтобы крылатые создания предпочли проделать путь в пещере, а не перелететь поверху?
Вопрос так и остался без ответа. После этого события настроение у людей резко поднялось, приступы апатии и уныния прекратились. Птицы подарили нам надежду.
Еще через полдня с общаги сообщили, что состояние Захара стабилизировалось и страх за его жизнь пропал: похоже, организм смог справиться с инородным веществом. Росс поздравил гривастого, но посоветовал хотя бы несколько дней беречь и поменьше нагружать ногу: кто знает, насколько ослабли кости в пораженном месте.
А мясо пернатых вестников, хотя и съедобное, оказалось горького и противного вкуса, так что мы с трудом проглотили свою небольшую долю. Но даже это не вызвало негатива. Взбодрившись, люди с нетерпением ожидали перемен. И надеялись, что перемены будут к лучшему.
331 – 335 сутки (10 – 14 сентября 1 года).
Река — странные джунгли
Несмотря на все надежды, мы оказались не готовы к тому, что пещеры кончатся так скоро. Темной (из-за затянувших все небо туч) ночью караван выплыл наружу и сразу же попал во власть разбушевавшейся непогоды. Под струями проливного дождя мы собрали всех детей и посадили в мою клетку: она прочно крепится к полу, и в ней минимальны шансы, что детей смоет. Туда же сложили запакованные в корзины невосполнимые вещи. Из-за ливня видимость снизилась почти до нуля, поэтому никто даже не пытался пристать к берегу: за водной пеленой могли скрываться выступающие из воды камни, встреча с которыми закончилась бы для плота и его пассажиров плачевно.
Через некоторое время время плот закружило, но уже вскоре поверхность воды успокоилась и движение практически прекратилось. А еще через полчаса дождь стих, тучи разошлись и в утреннем солнечно-лунном свете стало ясно, что бурный приток, по которому мы сплавлялись, впал то ли в озеро, то ли в огромную реку многокилометровой ширины. Течение в ней оказалось настолько слабым, что легко удалось разглядеть устье того самого быстрого притока. За несколько часов он отнес нас на большое расстояние от пещеры: на обоих берегах реки рос тропический лес, да и сами горы отступили и теперь не нависали громадой, хотя все еще виднелись за высокими деревьями.
С соседних плотов раздался восторженный многоголосый крик, и мы подхватили его, празднуя освобождение из пещер. Посовещавшись, свободные приняли решение остановиться — а для этого подгрести к ближайшему (которым, как ни странно, оказался дальний от гор) берегу. Подгребая, я не забывала смотреть по сторонам. Большие пространства открытой воды то тут то там перемежались островами, островками и просто отдельными камнями и скалами, возвышающимися из воды. Острова и скалы нельзя назвать безжизненными: богато представлена наземная и водная растительность, не менее широко представлен животный мир. Пестрокрылые пернатые ловко выхватывали из воды мелких рыбешек, с берега за нами с интересом следила семья мелких оленей, а ящерицы толкались, пытаясь уместиться на выступающий из воды камень, чтобы погреться в лучах солнца. Когда погода исправилась, проснулись насекомые, в том числе и мухи, мошкара и прочий гнус, который уже буквально роился над плотами в поисках пищи. Их было ничуть не меньше, чем в том болоте, в котором караван поразила эпидемия. То ли за время, проведенное в пещерах, мой организм успел отвыкнуть, то ли местные кровососы относились к другим видам, но впервые за долгое время мне вновь удалось испытать сомнительное удовольствие быть одним из объектов их внимания.
Путь до берега занял несколько часов, и по мере приближения к нему энтузиазм свободных угасал: между растущими прямо из воды (а скорее, полузатопленными из-за лунного прилива) деревьями клубилась зеленоватая дымка, пробуждая неприятные воспоминания.
— Народ, может не будем сейчас приставать, а сплавимся дальше? — предложили с общаги.
Возражений почти не возникло, поэтому было решено повременить с привалом либо до тех пор, пока не пройдет дневная ночь, либо пока местность не начнет меняться.
— Как думаете, мы можем снова заболеть болотной лихорадкой? — с опаской спросил Маркус.
— Ну, времени прошло не так уж и много, а Росс, например, по второму разу не заболел, так что вряд ли иммунитет успел исчезнуть, — сказала Надя. — Но полной гарантии дать не могу.
— Это понятно, — вздохнул Сева.
Мы с зеленокожим переглянулись. Думаю, он не хуже меня понимал, что болотной лихорадкой, скорее всего, болеют только один раз в жизни. Иначе прививки у уриасар обладали бы конечным сроком годности. Или они врали. Решив скрывать их тайну, мы теперь не могли развеять опасения других людей. Хотя, может, это и к лучшему. Кто сказал, что зеленоватая дымка или, скорее всего, кусачие насекомые, не переносят еще какие-то болезни?
Далеко, у гор, снова разбушевалась непогода, но нас, к счастью, задело лишь краем. Зато во время дождя мухи прятались, давая людям такую необходимую передышку. А вечером, когда небо прояснилось и вышедшее из-за луны солнце осветило все такой же берег, мы не стали затягивать с привалом. К счастью, к этому времени у меня уже начал вырабатываться природный репеллент к местным кровососам, и хотя они еще не начали меня игнорировать, но кусать почти перестали. У Рыси тоже работала природная защита, а вот остальные обитатели плота большую часть времени занимались тем, что отгоняли назойливых насекомых.
Чтобы добраться до суши, каравану пришлось преодолеть широкую полосу листьев кувшинок, а потом прибрежные заросли высокой осоки. Вопреки нашим опасениям, местность мало напоминала знакомое болото, скорее, пойменный или мангровый лес, расположенный на очень пересеченной местности. Многочисленные пологие и крутые холмы, горы и скалы перемежались затопленными из-за лунного прилива ямами и оврагами. Богатый состав растительности сильно отличался от болотистого, больше, хотя и не полностью, соответствуя влажному тропическому лесу.
Берег встретил нас неприветливо. Стоило людям вступить на твердую землю, а точнее, на густую прибрежную траву, как они были атакованы. Наш плот пристал в числе первых, и, не сразу разобравшись, в чем таится опасность, еще немало свободных, и я в их числе, попали в эту ловушку. Спрыгнула на берег, и тут же из травы взметнулись тонкие и длинные бледные выросты, которые хлестнули по ногам, загоняя острые кончики глубоко под кожу. Вырвавшись из своеобразного плена (к слову, это оказалось совсем легко) жертвы поспешно вернулись на плоты.
На этом процесс застопорился: ни уже пострадавшие, ни просто предупрежденные об опасности люди не спешили сходить на берег. Ранки от уколов остались совсем маленькие, крови почти не выступило, но
