избавиться. Хотя большую часть плоти с них уже счистили, но остатки мягких тканей подпортились, из-за чего запах от них шел характерный. Заметив наше пристальное внимание к его вещам, Росс разозлился и, забрав останки, пошел на другой край плота — продолжать обработку. А мы разделились и начали прочесывать дом, заглядывая во все укромные места: ведь если бы источник вони находился на виду, его бы уже обнаружили. Недолгие поиски принесли положительный результат: запах шел из-под одной из груд обломков бамбука.
— Да, так не добраться, придется разбирать, — огорченно заметила Вероника.
Когда мы начали перекладывать стебли из одной кучи в другую, прибежала Рысь и начала активно нам мешать: лезла под ноги, визжала, даже пыталась кусаться. Попытки отогнать ее не принесли результата, а чуть позже, поняв, что мы все-таки добьемся своей цели, дочь с рычанием залезла под кучу и вскоре показалась обратно с большой подгнившей рыбьей головой в зубах. Следующие несколько минут мы отлавливали Рысь и отбирали так приглянувшийся девочке кусок. А потом закинули злополучную голову подальше в реку.
Но на этом вонючие приключения не закончились. У дочери появилась дурная привычка вытаскивать из мусорной корзины отходы, в первую очередь, рыбные (головы и потроха) и прятать их в укромные уголки плота. Запреты и наказания не принесли желаемого результата, так что несколько раз мы находили вонючие заначки, а потом сделали плетеную крышку на мусорку и старались побыстрее избавиться от органических отходов.
Всего за пару дней дрова у большей части народа закончились, но люди не ослепли. В темной пещере ориентироваться помогало то самое ночное зрение, с которым мы когда-то экспериментировали. Еще через двое суток над караваном нависла реальная угроза навеки остаться под землей. Выход на поверхность найти так и не удалось, да еще и один из удунов погиб, провалившись в жидкий камень. Все громче звучали голоса, призывающие плыть дальше, и считающие, что рано или поздно река выйдет на поверхность. Конец спорам положили еще несколько землетрясений, после чего караван продолжил путь.
В этих пещерах, в отличие от обычных (Земных), жизнь не отступала, оставив лишь отдельных своих представителей. Кроме уже известных камнегрызов, в проходах часто встречались похожие на тараканов и бескрылых мух насекомые, многоножки и даже мелкие звери. Естественно, что из-за темноты растений не было, зато в обилии росли разнообразные низшие и высшие грибы, в том числе немало съедобных. Кстати говоря, это подтверждало предположение Ильи об органическом составе основной породы, ведь грибы на бесплодных почвах жить не станут, а если они приспособились разлагать загадочный камень и получать при этом в достатке энергию и питательные вещества — значит, они изначально есть в породе.
Способность камнегрызов растворять камень оставалась загадкой.
— Нет, ну это же просто невозможно! — возмущалась Юля. — Бред! Прямо как в дурацком фильме ужасов.
— Факты перед нами, и отрицать их мы не можем, — философски заметил Сева. Не полностью оправившийся после тяжелой болезни инженер еще не мог вставать самостоятельно, но иногда принимал участие в разговорах.
— Давайте не будем отрицать очевидное, — согласился Маркус. — Лучше подумаем, как это вообще возможно.
— Ну… у камнегрызов на коже может присутствовать специфический фермент, переводящий камень в жидкое состояние, — предположил Илья.
— А я думаю, что они окружены специфическим электромагнитным полем или издают звуки определенной частоты и высоты, — высказал свою идею физик. Мужчины задумчиво посмотрели друг на друга. — Предположение о ферменте не проходит, — продолжил Маркус.
— Это еще почему? — удивилась я.
— Представьте, что я — камнегрыз, а это, — физик указал на мою клетку, — скала. Предположим, что я выпрыгнул… ну, например, отсюда, — кивнул на холодный очаг. — Выделения моей кожи способны перевести камень в жидкое состояние. Итак, я выпрыгнул отсюда, а запрыгнуть намереваюсь в скалу, — Маркус сделал несколько быстрых шагов в сторону клетки. — У меня приличная скорость — прыжок, все- таки. И вот на этой скорости я достигаю скалы… и вместо того, чтобы скрыться в ней, в лучшем случае, набиваю пару шишек.
— Ты же сам сказал, что камень размякнет, когда ты его коснешься, — не поняла Юля. — Откуда шишки?
— Да, камень размякнет, но, — физик торжественно поднял указательный палец. — На любую химическую реакцию требуется время. Допустим, что она очень быстрая и занимает… ну пусть сотую часть секунды. Фермент касается камня и, даже если верхний слой успеет перейти в жидкое состояние, камнегрыз ударится о камень под тонкой жидкой пленкой.
— Ты прав! — хлопнул себя по лбу Илья. — Я как-то совсем упустил это из вида. Тогда, в случае фермента, единственный рабочий вариант, это если он оказывается внутри камня, причем довольно равномерно, до того, как его коснется камнегрыз.
— Если подумать, то и электромагнитное поле не подходит, — заметила я. — Ведь оно тоже не может действовать мгновенно. Поэтому, если поле камнегрыза слабое — то он разобьется о камень, когда прыгает, а если бы было сильное — мы бы уже утонули под размягченной массой.
— Со звуковыми волнами тоже проблема, — подумав, раскритиковал собственную идею Маркус. — Их действие должно быть очень узким и направленным, а это почти нереально.
После долгого обсуждения мы пришли к неутешительному выводу, что для построения рабочей гипотезы знаем о камнегрызах недостаточно.
327 – 330 сутки (6 – 9 сентября 1 года).
Река в пещере — пещера — река в пещере
Костеря на все лады запасливость Рыси с ее очередной несанкционированной кладовой, я обыскивала плот. Но на этот раз источник неприятного запаха оказался не в укромном уголке, а в закрытой плетеной крышкой корзине зеленокожего.
— Росс, у тебя тут что-то протухло! — радуясь, что на сей раз в этом нет вины дочери, сообщила я.
Зеленокожий недоуменно поднял взгляд, а потом резко вскочил и вырвал емкость из моих рук.
— Тихо, — раздраженно прошипел он.
Но поздно. Мой бодрый голос и реакция Росса уже успели привлечь всеобщее внимание.
— Росс, а ну-ка покажи, что ты там прячешь, — подозрительно потребовал Маркус.
— Это эксперимент, — быстро взяв себя в руки, ответил зеленокожий, но дальше объяснять не стал, чем только усугубил ситуацию.
— Эксперимент, о котором никто ничего не знает? — скептически потянул Илья.
Лиля задумчиво переглянулась с Севой и, решительно шагнув вперед, требовательно протянула руку к корзине. Росс отступил, но, заметив, что большинство не на его стороне, сдался и отдал емкость. Отвязав крышку, женщина раздвинула старое сено и обрывки сухих листьев и извлекла странный округлый сверток. Едва его приоткрыли, как вонь, до этого не сильная, сгустилась и стала почти невыносимой. А еще через мгновение стало ясно, что зеленокожий скрывал в корзине полуразложившуюся человеческую голову, плотно завернутую в человеческую же кожу. Даже в нынешнем неприглядном виде голова была узнаваема.
Спав с лица, Дет в несколько шагов достиг зеленокожего и без замаха ударил в челюсть, но Росс успел перехватить и слегка отклонить руку, отчего лидер лишь вскользь задел ему скулу и ухо.
— Тварь!
Мы с трудом растащили сцепившихся мужчин.
— Она мертва! Мертва, понимаешь? Ей уже безразлично, что теперь с ее телом! — негромко, но
