повторится. Поэтому, когда Росс попытался выяснить, как я отношусь к тому, чтобы еще некоторое время провести взаперти, не стала возражать.
— И не злись на Марка, — добавил зеленокожий. — Он правильно поступил.
— Я не злюсь, наоборот, очень ему благодарна.
Ответ был искренним и от чистого сердца. Действительно, верхом идиотизма в такой ситуации было бы обвинять оборотня в злом умысле или желании навредить. Неужели несколько дней взаперти хуже, чем возможность стать убийцей кого-то из своих друзей? Даже не просто людей, а тех, кого любишь. Нет, цена невелика.
Другое дело, что все равно оставалось опасение о моей дальнейшей судьбе. Вдруг, узнав про такую не слишком приятную особенность моего вида, посвященные не захотят больше иметь общих дел? Нет, жизни вряд ли что-то угрожает, а вот мне, как члену племени…
Заложив руки за голову, я улеглась поудобнее, разглядывая потолок пещеры и с улыбкой вспоминая Марка. Да, как только окажусь на свободе, с ним надо переговорить, ведь если он хотя бы в половину такой же мнительный, как я, то наверняка уже попрощался с самой возможностью жизни с другими свободными. А я не хочу, чтобы он ушел.
318 – 326 сутки (32 августа – 5 сентября 1 года).
Пещера — река в пещере
Из клетки меня выпустили только через сутки, к обеду. К этому времени появилась какая-никакая, но надежда, что до следующего экстремального события приступы жора закончились, поскольку после того, как я пришла в себя, ни разу не повторялись.
— Вот только одного я так и не поняла, — обратилась ко мне Надя. — Почему вы с Россом скрывали, что у вас такие хорошие отношения?
Я недоуменно пожала плечами. Зачем хранить в тайне то, что очевидно? Да, после эпидемии мы стали друзьями. Или за попытку утаить посчитали то, что зеленокожий по-прежнему продолжает общаться в своей не слишком приятной хищно-ехидной манере?
— Мы не скрывали.
— Просто я не понимаю, почему ты рассказала о жоре ему, а не кому-то еще. Не думала, что ты настолько нам не доверяешь.
— Если бы не доверяла, никому бы не рассказала, — не согласился с терапевтом Илья. — Хотя я, честно говоря, тоже не слишком понял твой выбор, — добавил химик. — Но лучше уж Россу, чем вообще никому.
В ответ на мой вопросительный взгляд зеленокожий улыбнулся и, как ни в чем не бывало, облизал измазанные в рыбьем жире пальцы. Выходит, он солгал остальным, не сообщив, от кого узнал об неприятной особенности моего вида. Почему? Недолгие раздумья подсказали сразу две причины. Первое — не факт, что кто-то из посвященных не посчитал бы действия Марка предательством, а второе — мне действительно следовало все рассказать самой, а не надеяться на авось. Ошибка, которая чуть не стала роковой. Уже не однажды Росс помогает мне избежать неприятностей. Но винить себя сейчас, задним числом, — напрасная трата времени. Лучше просто учесть на будущее и попытаться больше не допускать таких просчетов.
— Так уж получилось, — прервала я негромкий спор о причинах моего доверия к зеленокожему и настороженно обнюхала беловатый гриб. С ним вроде все в порядке, но откуда-то тянет легким ароматом тухлятины. — А что у нас испортилось?
— Ничего, — сказал Маркус, задумчиво покосившись на просиявшего агронома.
— Вот, я ведь говорила, что воняет! — воскликнула она. — А вы все утверждали, что мне это чудится. Надо обыскать плот!
— Ну если вам надо, то сами и обыскивайте, — безо всякого желания принимать участие в затевающимся мероприятии, заявил рыжий физик.
Разговор прервал низкий гул, идущий откуда-то снизу и вызвавший приступ страха и, одновременно, как будто по команде, заплакали дети.
— Опять, — поежился Илья.
Тихо звякнули сложенные в углу пробирки, в миске всколыхнулась вода, а с потолка в реку свалилась пара небольших камнегрызов. Землетрясение было не сильное, и, ко всеобщему облегчению, обошлось без разрушений, но впечатление оно на меня произвело.
— В первые два дня такое часто было, а вот в последние сутки успокоилось, но, как выяснилось, ненадолго, — пояснила Юля. — Каждый раз так и кажется, что сейчас потолок рухнет.
— Но пока сверху ничего страшнее камнегрызов не падало, — добавил Маркус. — Что уже странно. Похоже, материал из которого состоят эти горы, крепче и более упругий, чем кажется.
Посвященные быстро перевели разговор на другую тему. Никому не хотелось констатировать очевидный факт, что мы ничего не можем противопоставить этой угрозе.
— Мне еще кое с кем поговорить надо, — закончив обед, я поднялась и направилась на берег. — Когда вернусь — могу присоединиться к поискам тухлятины.
В глубине души я надеялась, что к тому времени все разрешится без моего участия.
Оборотня удалось найти быстро: он остановился на максимальном возможном в пещере расстоянии от нашего плота.
— Марк, я тебя люблю! — воспользовавшись тем, что мужчина сидит, я обняла его за шею и чмокнула в щеку.
Мужчина вздрогнул и отстранился, глядя на меня так, словно его собираются изнасиловать, и я поспешила развеять опасения.
— Не в этом плане, а как друга. Я когда-то твой разговор с Детом подслушала, — рубить с плеча, так уж все баррикады. — Так вот, меня в сексуальном плане тоже больше тролли привлекают.
Оборотень недоверчиво посмотрел на меня, а потом облегченно рассмеялся.
— Ну ты и извращенка! Ладно я, мне они хотя бы по размеру подходят!
— Да сама не понимаю, что творится, — я пожала плечами. — Может, феромоны у них такие, специфические… А ты тоже хорош — мог бы прямо сказать, что не хочешь меня — и все проблемы разом разрешились бы. Так нет, вел себя так, словно секс — самое главное в жизни.
Марк смутился.
— Ну, не самое главное, но мало ли… Я просто… — мужчина замолчал, не зная, как выразить свои мысли.
— Ерунда, все в прошлом. И спасибо, что рассказал Россу, — уже серьезно продолжила я. — Прости, что все это время не обращала внимания на твои чувства.
Наш разговор продолжался недолго, но убрал надуманные препятствия. В результате настроение у Марка настолько улучшилось, что в конце мы рассказали друг другу несколько забавных историй и от души повеселились.
— Нет, в посвященные я пока проситься не буду, — покачал головой оборотень. — Не из-за тебя или Рыси, а потому, что сам еще не уверен, нужно ли это мне. У вас интересно, но свобода дороже. Пока дороже.
На этом мы и расстались.
К сожалению, к моему возвращению поиски падали не только не закончили, но даже и не начали: кроме меня, никто не высказал ни малейшего желания принимать участие в гигиеническом предприятии, а одной Веронике взваливать на себя грязную работу тоже не хотелось.
— Это не Россовские трупы, — с ходу начала она. — Их я уже проверила: попахивают, но не так.
— Согласна, — кивнула я, мельком ознакомившись с предметом разговора. Уже после остановки зеленокожий выпросил несколько тел погибших совсем недавно детей, от которых родители еще не успели
