Осетр позвонил, но ничто внутри не шевель нулось. Тогда Осетр взялся за ручку. За незапертой дверью оказалось помещение, в котором никого не было.
— Эй! Есть кто живой?
Тишина…
— Люди!
Тишина.
Потом откуда-то донесся легкий шум. Из открытой двери справа появилась женщина лет тридцати, в белом халате и шапочке с красным крестом.
— Здравствуйте! Что же это у вас все нараспашку?
Выбивающиеся из-под шапочки рыжие полурастрепанные волосы, красные глаза с кругами… Она выглядела вдова вдовой. И Осетр сразу понял, что доктор Герасимов для нее — не просто руководитель. Ведь врачевание на Крестах — надо полагать, не слишком обременительное занятие. Как известно, медики разбирались, в основном, с синяками и шишками, которые мертвяки получали в пьяных драках или на производстве. А когда работы не очень много, люди находят иные способы времяпрепровождения. В том числе и любят друг друга…
Она не сразу поняла вопрос. А когда дошло, объяснила:
— Да мы же никогда не запирали двери. Женя… Евгений Петрович всегда говорил: «Да кому мы нужны?» Мы же им помогаем, они на нас молиться должны. Вот и допомогались! — Голос ее дрогнул. — Что вы хотели?
— Порез вчера схлопотал в драке.
Она посмотрела на него внимательнее:
— Вы же не мертвяк… Вы не местный.
— Не местный, — согласился Осетр. — Прилетел на днях. Торговец я.
— И с каких это пор залетные торговцы дерутся с нашими мертвяками? — Лицо ее слегка оживилось.
Осетр соорудил виноватую улыбку:
— Сам не знаю, как получилось. Слово за слово, и кулаки в ход!
Она в ответ не улыбнулась, лишь вздохнула устало:
— Ну хорошо, показывайте ваш порез…
Осетр скинул куртку и рубашку, уже успевшие зарастить прорехи, повесил на стоящую в углу вешалку.
— Вот, на левом плече.
Медсестра осторожно отделила от раны пластырь.
Порез за прошедшие десять часов превратился едва ли не в царапину. На лице медсестры родилось удивление.
— Давно к нам с такими ранами не приходили!
Осетр почувствовал, что его сейчас издевательски выставят за дверь.
— Ну я же не ваш мертвяк… Я — торговец, я боюсь заразы. Обработайте ее каким-нибудь средством. Заживляющим гелем, к примеру…
Медсестра подумала несколько секунд и сменила гнев на милость.
— Заразы на Угловке почти нет. Та ж, что есть, к людям, которым сделаны прививки, не пристает. А занесенная с других планет не выживает. Ладно, давайте. Садитесь вот туда. — Сестра кивнула на стоящую у стены медицинскую кушетку. Осетр уселся. Она вытащила из шкафчика тюбик, коротким движением свернула крышку, выдавила немного геля на плечо Осетру и двумя пальцами размазала по царапине.
— Жить будете. — Однако улыбка на ее лице так и не появилась. — Одевайтесь!
Осетр пошел к вешалке, раздумывая, как бы начать разговор, не напугав собеседницу. Напялил на себя рубашку, взялся за куртку, но надевать не стал, потому что, надев ее, осталось бы только покинуть лазарет — ТАКОЙ разговор в куртке не начнешь!
— Я ведь медик, — сказала у него за спиной сестра. — Вы можете пудрить мозги мертвякам или черепам, но не мне. Вы такой же торговец, как я астронавигатор. Что вам надо? Зачем вы пришли? Кто вы такой?
Осетр обернулся.
Она смотрела на него то ли с осуждением, то ли с надеждой.
— Судя по сочетанию вашей мускулатуры и вашего достаточно юного возраста, вы либо секретный сотрудник Министерства имперской безопасности, либо вообще «росомаха». Кто вы? — На сей раз в вопросе прозвучала самая настоящая мольба.
И Осетру оставалось только ухватиться за эту мольбу.
— Кто я такой, вам… — он вспомнил триконку на двери лазарета, — вам, Инна, я сказать не могу. Не имею права! А надо мне разобраться, что случилось с доктором Герасимовым. Почему его убили?
Из нее словно выпустили воздух. Она опустилась на кушетку, стиснула руки, губы ее задрожали. Осетр сел на стул и тихо сказал:
— Слушаю вас!
И она заговорила, сбивчиво, захлебываясь, едва ли не давясь слезами.
Евгений Герасимов был грамотный доктор и не менее грамотный ученый. Помимо лечения немногочисленных травматиков, он изучал воздействие храппового продукта на человеческий организм, много лет занимался, еще до ее появления здесь. Она была направлена сюда: медики ведь те же военные, куда пошлют, там и служат. Со старой сестрой что-то случилось, то ли они с Женей… Евгением Петровичем разругались, то ли еще что… она, Инна, об этом не задумывалась. Герасимов жил на Крестах уже больше десяти лет, и пять из них с ним провела она. Конечно, она не сразу влюбилась в него, поскольку он был не столь уж молод, да и не производил впечатление компанейского мужчины. А ей было скучно. Работы не так уж и много, и куда себя девать, она не знала. Не идти же с мертвяками в кабаке танцевать! А черепа ничем не лучше мертвяков, простите за такие термины. Мертвяки и черепа — это две стороны одной медали, одни не могут без других, так устроена тут жизнь. Впрочем, она и везде так устроена, только мертвяки и черепа там другие и называются по-другому. Это как врачи и медсестры…
Короче, они сошлись, и это все, что надо знать о них Осетру. Тем более что после года жизни на Крестах женщины перестают беременеть. Не все, но она потеряла способность к зачатию. Этот храпповый сок еще много чего откроет для человека, только дайте срок. Вот Женя и занимался такими исследованиями. Причем, как она теперь понимает, занимался он вовсе не по своей воле, он работал на кого-то. Не на черепов, нет, на черепов он плевать хотел, он работал на кого-то вовне. И чем-то этот его работодатель Женю обидел, потому что в последнее время она не однажды слышала от него фразу: «Они еще меня узнают. Я их всех на чистую воду выведу…» Из всякого рода намеков она поняла, что в ближайшее время на Кресты должен был прилететь некто важный, и Женя с ним собирался встретиться. Видимо, его работодателю совсем этого не хотелось, вот Женю и убили.
— А у вас нет никаких предположений, кто его убил? — спросил Осетр.
— Нет, не знаю. Меня следователь из администрации уже спрашивал. Все, что я рассказала вам, ему я, конечно, не рассказывала. — Она замолкла.
И вдруг начала заваливаться на бок.
— Что с вами? — удивленно спросил Осетр. — Вам нехорошо?
И тут же кинулся на пол — инстинкты «росомахи» сработали безотказно. Потому что на белом халате медсестры, на ее левой груди, там где сердце, начало расплываться алое пятно.
Откатившись к стене, Осетр замер. Оружия у него с собой не было, и шансы существовали только в ближнем бою. Поэтому неведомого противника надо было непременно вынудить сократить расстояние боевого контакта.
