к тому, кто привлек к себе всеобщее внимание, тем не менее Ксанка стала на защиту Спири грудью.
— Отставить! — сказал Кирилл, и спорщики слегка поутихли.
Всем было ясно, что спор возник исключительно из-за тупой скуки дозора. Но ведь эта скука — тоже часть военной службы…
Наконец пилот перестал делать наклоны и полез в кабину.
— Внимание! — скомандовал Кирилл. — Все на борт!
На этот раз погрузка произошла практически без толчеи. Все-таки народ уже пообвыкся в транспортном отсеке "шмеля". Кирилл поднялся следом.
— Опустить забрала!
Приказ сопроводила серия коротких щелчков.
— Борт номер два! — послышался голос старшины. — Занять высоту в полкилометра! Барражировать в пределах заданного коридора! Личному составу находиться в повышенной боевой готовности! Мы идем на посадку…
Началось новое хождение по кругу.
Через десять минут борт номер один присоединился к борту номер два, боевое дежурство возобновилось в обычном режиме.
В оставшиеся шесть часов дозор протекал прежним порядком: скука, тишина, одеревенелые задницы. Во время второго приземления бойцы перекусили сухим пайком. Признаков гостей система разведки и целеуказания так и не обнаружила. Однако с непривычки галакты вымотались так, что, когда "шмели" сменились следующей парой атээсок и прилетели на базу, все сошли с борта едва ли не пошатываясь.
Дозор встречал прапорщик Малунов.
Как и перед инструктажем, построились в две шеренги. Старшина доложил о том, что происшествий за время дозора не произошло. Не считать же происшествием то, что рядовой Дубинникова заснула.
Эзка стояла затаив дыхание в ожидании ржавых пистонов. Однако прапор согласился со старшиной, и Эзку пощадили. Но предупредили, что во время второго дозора поблажек не будет никому. И в общем-то, тем, кто не уверен в собственной стойкости, лучше всего перед дозором принимать стимуляторы. Подобрать их, исходя из индивидуальных особенностей организма, помогут в базовом лазарете. Обратитесь к капралу Коржовой, дамы и господа…
А потом прапор Малунов торжественно сказал:
— Ну что ж… Теперь, когда вы, дамы и господа, узнали, чем отличается боевой день от дозорного, можно сказать, что ваша служба началась. Поздравляю вас и желаю всем справиться с ее рутиной!
23
На следующий день служба продолжилась. Правда, назвать ее рутинной язык у новобранцев не поворачивался, потому что новый бой не был похож на предыдущий. Первым делом это касалось гостей. Если при крещении соперниками Кирилла со товарищи оказались розовые "поросята", то на следующий "боевой" день — голубые "слоники". Ростом они были скорее как сенбернары, но в остальном — слоны. И чрезвычайно стремительные слоны. А удар хобота переламывал бойцу позвоночник. За счет какого обмена веществ достигалась в таком тщедушном теле подобная сила, никому не было известно. Слоники нарушали все законы биологии. Но они были реальны.
Бойцов с переломленными позвоночниками в тот день насчитали троих. Среди них оказался и Мишка Афонинцев. Правда, такая травма не грозила раненому немедленно смертью, но четыре недели на госпитальной койке в Семецком было бедолаге обеспечено.
Его было очень жаль, поскольку накануне после ужина Мишка подошел к Кириллу и спросил, как господин сержант посмотрит на то, что он, рядовой Афонинцев, попросит рядового Заславину пересесть за его, Мишкин, стол. Мишка был настолько серьезен, что Кирилл опешил.
— Ты офонарел, Афоня? По-человечески не можешь выразиться?
Однако Мишка тона не сменил. И Кирилл вдруг понял, что от его ответа зависят отношения его и Мишки, что Пара Вин навечно может стать между ними разделительным рубежом. И только тут ему стало ясно, что Винино неожиданное предложение в кладовке с рассадой было вовсе не случайным, что Вина положила глаз вовсе не на Спирю, а на него, Кирилла.
Однако любовь ее была Кириллу до фомальгаута, и он скомандовал:
— Добро, рядовой Афонинцев! Я не возражаю против того, чтобы вы поговорили с рядовым Заславиной.
Однако за завтраком Пара Вин по прежнему сидела по левую руку от Кирилла: то ли Мишка еще не поставил перед нею вопрос ребром, то ли сама метелка, выслушав Мишку, навстречу ему не пошла.
И вот теперь Афоню увозили. Он находился в сознании. И глаз не отводил от Пары Вин. Наверное, в его затуманенном болью мозгу возникали жуткие картины, в которых рядовой Заславина изменяла ему со всеми подряд. И в первую очередь — с сержантом Кентариновым… Такую вот долю рядовому Афонинцеву приготовил Единый.
Сержанта же Кентаринова Единый не только миловал, но и явно держал за своего. Кирилл на этот раз действовал гораздо быстрее, чем в первом бою. Отражая атаку за атакой, он даже успел сочинить вирш:
Вирш получился удачный, ритм его порой странным образом соответствовал ритму боя, и тогда он звучал в Кирилловом мозгу, словно добавляя сил, а в какой-то момент вражеской атаки случилось и вовсе удивительное — в течение нескольких секунд выстрелы выпадали на каждую сильную долю, будто слониками управлял неведомый командир, имеющий понятие, кроме алгебры, если не о гармонии, то хотя бы о ритме, и будто исполнял он этим боем неведомую человеческому уху музыкальную симфонию.
В общем, сражение складывалось очень удачно, и в итоге Кирилл опять оказался с глазу на глаз сразу с четырьмя противниками. На этот раз, правда, Кирилл уже успевал не только следить за своими гостями и "слушать" вирш, но и посматривал по сторонам. Он видел, как соратники стараются помочь друг другу, как его изо всех сил старается прикрыть Ксанка, а ее, в свою очередь, — Спиря. Видел он и то, как, прикрывая Пару Вин, проспал атаку слоника Мишка Афонинцев и покатился в траву.
В конце концов он увидел и то, что мельком заметил еще в первом бою. Нет, в прошлый раз ему не показалось — все именно так и происходило. Когда измученные соратники вываливались из режима, гость тут же бросал своего противника и переключался на другого, еще проявляющего активность. Вот и получилось, что против Кирилла в конце боя оказалось четыре слоника. Все остальные бойцы к этому времени валялись в отключке. Правда, сознания они на этот раз не теряли, просто не могли двинуть ни рукой ни ногой. Этакий своеобразный паралич от изнеможения. В том числе и у старшины Выгонова…
После одержанной виктории Кирилл сразу же поделился впечатлениями от увиденного с прапорщиком Малуновым.
— Раньше такого не наблюдалось, — сказал прапорщик. — Наверное, эти гости реагируют на агрессию, исходящую от активного бойца. — Малунов пронаблюдал, как испарилось очередное тело убитого монстра. — Другого объяснения у меня нет. Надо доложить начальству. Там репы поумнее наших…
Чуть позже, уже на базе, Кирилл поговорил о бое со старшиной Выгоновым. Тот явно был удручен собственным состоянием в конце схватки и подтвердил, что раньше сражения развивались совершенно по иному пути, что большинство бойцов, не выдерживавших режима "всевиденья", тут же погибало. Правда, количество участвовавших в атаках гостей было гораздо меньше. Почему, собственно, Корпус и побеждал. В битвах же последних двух боевых дней победу обеспечивал он, Кирилл Кентаринов, и старшине Выгонову становится страшно от одной только мысли, что произойдет, если Кентаринов не выдержит…
— А не показалось ли вам такое изменение поведения гостей странным? — спросил Кирилл.
— Парень! — Выгонов похлопал Кирилла по плечу. — Эти изменения происходят постоянно. Тебе ведь уже рассказывали, что по первости мы их просто забрасывали бомбами и давили броней. Но чем дальше, тем больше бой переходит в различные варианты личного противоборства, если можно так выразиться…
