- Вы угрожаете мне? - усмехнулся я.
- Отнюдь, - покачал головой Ди. - Это просто предупреждение от человека, который считает вас своим другом. Вам не понять моей природы, равно и большинству людей, что будут допытываться от вас, кто я. Лучше я поведаю вам, кто такие люди в сером, против которых вы столь рьяно сражаетесь.
- С чего вы взяли, граф? - удивился я.
- Поручик, - рассмеялся Ди, прикрыв лицо рукавом чеонгсама, - вы даже ко мне подошли из-за того, что нападали на меня эти самые серые немцы.
- Когда пятеро нападают на одного, - горячо возразил ему я, - долг любого минимально порядочного человека, вмешаться. И если большинство проходит мимо, это говорит не в их пользу.
- Простите, поручик, - погрустнел граф, понимавший, что всерьёз оскорбил меня. - Я не хотел усомниться в вашей порядочности. Однако, глупо было бы отрицать, что серые немцы весьма заинтересовали вас.
- Согласен, граф, глупо. Я никогда и не отрицал очевидного.
От очередной шпильки в свой адрес, граф вздрогнул, словно я ударил его. Не смотря ни на что, мне стало его даже жаль. Людей, подобных ему, обижать было никак невозможно, ведь они реагировали на обиды как дети.
- Так вот, поручик, - совладав с собою, сказал граф, - большую часть людей в серых мундирах составляют те самые прусские националисты, из-за которых я был вынужден покинуть Берлин. Не только прусских, кстати, но и со всех германских курфюршеств. Однако их предводители - совсем иное. Они пришли с востока, из Тибета, хотя они и не уроженцы тех мест. Их было пятеро, и имена у них весьма странны. Rabe - Ворон, Adler - Орёл, Leiche - Труп, Wolf - Волк и Krieg - Война. И, как верно сказал, Рао их быть не должно.
- Что же это значит? - спросил я.
- Вам, поручик, предстоит узнать это самому, - покачал головой граф Ди. - Даже я не знаю этого.
- Прощайте, граф, - сказал я ему.
- Прощайте, поручик, - ответил он.
Мы оба понимали, что прощаемся навсегда.
Возвращался я по городу, где ещё шли уличные бои, с изрядной опаской, держа в одной руке заряженный "Гастинн-Ренетт" и ладонь другой на эфесе шпаги. Несмотря на победу, одержанную под окнами "Графа Ди", повстанцы в целом терпели поражение. На нескольких перекрёстках ещё шли бои, солдаты теснили рабочих в блузах, те оборонялись яростно, но неумело, и гибли десятками. На многих улицах, по которым я шёл, лежали трупы в мундирах и рабочих блузах, последних, к слову, было гораздо больше. Пару раз меня останавливали патрули, однако документы, выправленные мне у графа Черкасова, вкупе с заявлением, что направлюсь я именно к нему, не вызывали лишних вопросов. Хотя солдаты второго патруля, в отличие от первого, состоявшего из национальных гвардейцев, это были фузилёры Сорок пятого линейного полка, дали мне двух человек в сопровождение, которые довели меня до самых ворот особняка графа Черкасова.
Это было весьма кстати, потому что особняк более напоминал крепость после штурма. На стенах выщербины от пуль, вокруг трупы в рабочих блузах и серых мундирах, на дверях следы от самодельного тарана из фонарного столба. Не приди я практически под конвоем французских солдат, боюсь, осторожный граф предпочёл пустить в меня пулю, нежели отворять дверь.
Меня проводили в кабинет графа Черкасова. Пока шагали по гулким коридорам, я примечал, что дом готов к отражению нового штурма. Слуги носили при себе пистолеты и тесаки, которые весьма неуместно смотрелись на ливреях, однако то, как они придерживали при ходьбе ножны, говорило о многом. На столах возле окон были разложены укороченные драгунские мушкеты, заряженные, в чём я был точно уверен. Под столами лежали подозрительные короба, скорее всего, с патронами. Я не был бы особенно удивлён, если где-то обнаружил небольшую пушку. Лёгкую трёхфунтовку, она как раз поместится в коридоре, а одного залпа картечью хватит, чтобы уничтожить несколько десятков прорвавшихся врагов.
Черкасов принял меня по обычаю не любезно. На столе перед ним лежал пистолет, в дверях кабинета стояли двое с мушкетами, которые быстро разоружили меня.
- Предупреждаю вас, поручик, - первым делом, вместо приветствия, заявил мне граф, - ещё одна подобная эскапада, и я сдам вас в тайную канцелярию. Вы что себе воображаете. Спокойно уйти к графу Ди, когда я вам этого
- Во-первых, - ответствовал я, - о мятеже я уведомлен никем не был. Он стал для меня таким же surprise, как и для большинства парижан. К тому же, будь я провокатором или, хуже того, шпионом, явился бы обратно к вам?
- Вот только это и спасает вас! - хлопнул кулаком по столу Черкасов. - Таких глупых шпионов ещё свет не видывал.
Он поднялся и стал мерить комнату шагами, сложив руки за спиной.
- Вот что, - продолжил он, - нынче вечером из Петербурга прибыл курьерский дирижабль с новыми приказами для экспедиционного корпуса генерала Барклая де Толли. Я должен переслать их, и моим вестовым будете вы, поручик. Я передам вам приказы и письма к генерал-майору. С вами, поручик, поедет отряд из пяти человек, который будет обеспечивать вашу безопасность. Не лишняя мера при нынешних делах во Франции.
А заодно эти пятеро будут присматривать за мной. Весьма умный ход.
- А теперь отправляйтесь в вашу комнату, поручик, - махнул рукой граф, снова садясь за стол. - Ахромеев проводит вас.
Названный Ахромеевым оказался человеком гренадерского роста, выправка которого наводила на определённые размышления. Был он также худ до тощести, а голову его украшала изрядная - не по годам, как я понимаю сейчас, - лысина. Коротко кивнув двоим ливрейным слугам, Ахромеев указал мне на дверь. Я улыбнулся ему и направился вслед за ним. Слуги встали за моей спиной, и я ничуть не сомневался, что стоит мне сделать лишнее движение, как они тут же всадят мне в спину полфута холодной стали. Таким образом, меня проводили до комнаты, которую я занимал в доме Черкасова. Распрощавшись с ними на её пороге, я захлопнул дверь и, скинув мундир, улёгся спать.
Разбудил меня слуга, забиравший мундир в чистку.
- Милейший, - сонно обратился я к нему, - который нынче час?
- Четверть шестого, сударь, - ответил он, - с копейками.
- Благодарю вас, - ответил я, отворачиваясь от света. Можно было ещё пару часов с чистой совестью проспать.
Второй раз меня поднял луч света, пробившийся между штор, закрывавших окно. Отвыкший от военного распорядка за эти несколько дней, я вытянулся на постели. Хотелось поваляться ещё несколько времени, как в детстве, однако в дверь постучали - и весьма настойчиво.
- Кто там? - спросил я, свешивая ноги с кровати.
- Ваш мундир, - сообщил мне слуга, входя в комнату и вешая его на дверь шкафа.
- Благодарю, - кивнул я ему и он вышел.
Должным образом облачившись, я вышел из комнаты и тут же попал в заботливые руки Ахромеева сотоварищи. В тот момент я возненавидел его, само лицо Ахромеева вызывало у меня отвращение. Ведал бы я, какую роль он сыграет далее в моей судьбе, был бы с ним куда более вежлив.
Меня снова проводили в кабинет графа Черкасова. Он был, на этот раз, куда спокойней, пистолета перед ним на столе не было.
- Так-то лучше, - не пожелав и доброго утра, сказал он мне, - вас, поручик, надо встречать под дверьми комнаты и следить за каждым вашим шагом. Иначе вы имеете неприятное свойство куда-то
