– Сего ета вы тута делаете? – прищурился с подозрением пацанёнок. – Сто ли лесыли сполтом позаниматься?
От такого вопроса на взрослых напал не то что ступор, а самый настоящий столбняк и пока оба соображали, что же им ответить маленькому нахалёнку, он, как ни в чём, ни бывало, продолжил:
– А я вассе-та за вами плибёг, тама нас кусать позвали. Тузик с Филей узэ лопают, а я к вам, а вы тут…
Что «тут», договорить Ваське не дали, а молча подхватили салабона, в четыре руки умыли его, как он не орал и не трепыхался, вопя, благим матом «…я зыть утону!» и побежали в трапезную, где их ожидал сытный обед. Густой наваристый борщ и каша с грибной подливкой понравились всем, а когда им принесли компот из каких-то ягод, мальчуган, поглаживая своё раздувшееся пузо, веско заявил:
– Эсли бы меня так всегда колмили, то я бы отседова…ни-ку-да!
– Что, братишка, выходит, ты за котлету с супом даже Родину бы продал? – так, от нечего делать озадачил малыша Егор.
– У меня, её нету, Лодины етой – выворачивая карманы, самым серьёзным тоном пропыхтел Василёк. – А пилозки с конфетками я люблю больсэ…
После такого ответа взрослые хохотали до слёз, а мальчишка обиженно от них отвернулся, не совсем понимая, что такого смешного он сказал. Правда, веселье внезапно закончилось, так как в помещение, где уже почти никого не было, заглянул Кирилл и, заметив Егора, кивнул ему, чтобы тот вышел.
– Что-то случилось?
– Ты нужен, – ничего не объясняя, заявил главный монастырский охранник и повёл за собой, указывая дорогу. Пройдя длинными коридорами и многочисленными переходами, они тихо вошли в маленькую, как раз на двух человек, комнатёнку, из которой хорошо просматривалась большая скромно убранная зала с длинным столом посередине и внушительными деревянными креслами по бокам. Там сидели люди, с одной стороны: отец Фёдор и двое монахов, важных и степенных, а с другой… старый знакомый – Глобус, а рядом с ним какой-то «попугай» разодетый, словно кукла во всё парчово-блестящее. Длинные волнистые волосы спадали ему на плечи густой львиной гривой, а для пущей важности он держал в руке трость с какой-то непонятной издалека фигуркой вместо рукояти, сверкавшей драгоценными глазами.
– Быстро нашли, ничего не скажешь, – заскрипел зубами Егор. – Вон того, знаю.
– Лысого?
– Ага…, кучерявого, – усмехнулся Горыныч.
– А второго?
– Не-а, с этим павлином-мавлином встречаться не доводилось…
– Хех! – не сдержал улыбки Кирилл. – Слышал бы он, как ты тут его окрестил…
– И чего? Кинулся бы морду бить?
Собеседник Горыныча поджал губы, замолкая и прислушиваясь к тому, что происходит в переговорной. Егор, было, подумал, что на этом их разговор окончен, но поторопился с выводами.
– Отец Фёдор говорил мне, что ты был среди них самый-самый, но Темиркана, на кулачках, ещё никто и никогда не побеждал…
– Да-аа… – заинтересованно пробормотал Гор. – Наслышан, наслышан, – и стал присматриваться к разодетому щёголю, уже как к сопернику. – Ни единого шрамчика, ни одной мозолинки…что ж, серьёзный дядя! А если вздумает побуянить?
Начальник охраны глазами указал на отдушины в стенах, которые слишком низко были для этого расположены, и указательным пальцем правой руки сымитировал нажатие курка, всё объясняя.
– Понятненько, – улыбнулся Гор. – Тогда я спокоен.
– Послушаем? – кивнул в сторону переговорщиков начальник охраны.
– Я не любопытный, но ты ведь меня сюда не просто так пригласил, да?
– Да! – подтвердил Кирилл.
Долгая пауза затягивалась всё больше и больше…
Впрочем, почтенных старцев это, по всей видимости, особо не трогало: один из них перебирал простые деревянные чётки, читая про себя молитвы, другой вообще сидел с закрытыми глазами и непонятно, где витал его дух и только третий, самый молодой и крепкий, душой и телом присутствовал в зале. В отличие от монахов, противоположная сторона буквально ела глазами своих оппонентов, но ответной реакции не было. Спокойный уравновешенный отец Фёдор, а именно он сидел напротив гостей, принимая на себя пока что бессловесные атаки, первым, прервал неопределённое молчание:
– Что привело почтенного Темиркана в нашу скромную обитель? – слова «почтенный Темиркан» были сказаны тем же темпом и с той же интонацией, что и всё предложение, но говоривший сумел каким-то образом выделить их и непонятно, чего в них было больше насмешки или презрения. Глава Серых почуял это, вскинулся, но никакой внешней непочтительности не заметил. Только интуитивно, на уровне ощущений и не более того. Он раздул ноздри, словно зверь, почуявший добычу, сверкнул недобрым взглядом и столкнулся с холодной серой сталью монашеских глаз, встретившей его без какого-либо страха или трепета. «У-уу, старый пердун! – пронеслось в горячей голове вожака одного из самых влиятельных московских группировок. – Погоди, доберусь я до вас!» «Попробуй, попробуй, щегол! – ответили ему с другой стороны стола. – Если б не сан и положение, ещё б посмотрели б, чья бы взяла, даром что ли в спортзале разминаюсь каждый день…».
«Только что искры не летят, – отметил про себя Сёма красноречивое молчание договаривающихся сторон и безмятежно улыбнулся. – Сколько раз видел этого ихнего Федюню, а он, как огурчик! Думаю, если в лоб зарядит – мало не покажется! Зря Темирка с ним в гляделки задумал соревноваться, ой, зря-а-а. Тут надо по-другому, по-хитрому…».
Первое, бессловесное столкновение закончилось ничем, как в таких случаях говорится: «Никто не хотел уступать!», а продолжить начатый разговор, обязан был гость, потому как полуприветствие- полувопрос здешних хозяев, так и осталось пока без ответа.
– Проезжали мимо, дай, думаю, засвидетельствую своё почтение! – справился со своими эмоциями и наконец-то ответил Темиркан.
– Нам лестно твоё внимание, конечно, – пряча усмешку в густой бороде, ответил отец Фёдор. – Да только раньше ты не очень-то нас привечал…
– Всё когда-то меняется, – растянул свои губы в ответной улыбке, обнажая не то зубы, не то клыки вожак Серых. – В том числе и мы можем улучшить наши отношения: своим поведением, подношениями и подарками, например…
«Да-аа, босс, дипломат из тебя, как из дерьма пуля! – забеспокоился Сёма, заметив как встрепенулись молчавшие до этого святые отцы, и свёл свои брови в недовольстве собеседник его командира. – Круто забираешь, слишком круто, дорогой!».
Неспешный ответ отца Фёдора, в общем-то, был ожидаемым…
– В святом писании сказано о том, что люди должны проявлять смирение и не противиться тем испытаниям, который посылает им Господь наш всемогущий, но там ничего не говорится о том, чтобы служители его покупали чьё-то расположение, платя взамен этого дань иль откупаясь подарками…
– Извини…те, – с трудом заставив себя сделать последнюю приставку к сказанному, раздражённо воскликнул Темиркан, обрывая витиеватую фразу своего собеседника. Судя по его внешнему виду, ему УЖЕ надоела игра слов и дипломатия, но он всё же сделал последнее усилие. – По всей видимости, вы неправильно истолковали мои слова, почтеннейшие…
– Ага, так растолкуй нам их, – вдруг негромко задребезжал тот, кто до этого молча перебирал чётками. – Окажи милость, дабы мы не блуждали в неведении и не терялись в бесполезных догадках.
– Мне приятно, – моментально отреагировал командир Серых. – Что наш разговор стал интересен ещё кому-то, – и, не дождавшись ответа, с досадой продолжил. – О дани нет никакой речи, но мы ведь можем произвести выгодный обмен: я, допустим, передать вам на добровольных началах кое-какие церковные святыни, которые нашли мои люди…
– А шего ж до шей поры раждумывал, а? – прошамкал, оживая последний из переговорщиков, не двигавшийся до этого и изображавший из себя безжизненную статую.
Темиркан заёрзал на месте, не зная, что на это ответить, но тут его выручил отец Фёдор.
– Рвение твоё похвально, сын мой, – разрядил обстановку самый молодой из монахов. – Но от нас-то,
