но, учитывая вышеизложенное… Появление ниоткуда и день, разделяющий ее появление в Равене и Латеране — это доказательства?
Сварог снова кивнул:
— Доказательства.
— Я, конечно, могу только строить предположения… Но если она ларисса, она вполне могла познакомиться с королевой у вас. Я откопал дворцовые журналы. За неделю до появления Гражины Дайни Барг, подобно другим земным монархам, присутствовала на большом балу в Келл Инире — это в последнее время устраивают маскерады и балы, где немало земных дворян, а в те годы ничего подобного не было, никаких дворцов вроде того, где мы с вами тогда были на маскераде. За облака в виде особой милости приглашались только короли. По-моему, весьма правдоподобная версия: они познакомились на том балу, и Гражина — ну конечно, имя вымышленное, я за всю жизнь только раз сталкивался со случаем, когда высокие господа небес появляются на земле под собственным именем, речь, конечно же, о герцоге Орке… Словом, Гражина прилетела в гости. Судя по договорам найма, месяца на три. Не первый случай, сплошь и рядом… Ну вот. Дальше нам и так все известно — Асверус влюбился всерьез, а она явно ответила что-то вроде «поиграли — и будет». А исчезла она так же внезапно и в никуда, как внезапно появилась из ниоткуда. В тех самых договорах найма значится: нанимательница вышла из особняка в Равене и более не появлялась ни там, ни в Латеране. Кстати, она могла получить назад плату за полтора месяца, с вычетом каких-то процентов — но так никогда и не обращалась ни к домовладельцам, ни в Нотариальную палату… Пришла из ниоткуда, исчезла в никуда… — он конфузливо улыбнулся. — Черт, прямо первая строчка стиха получается… Я вас убедил, ваше величество?
— Убедили, — сказал Сварог. — Убедили бы даже, не будь другого источника. А он есть. К нам приехал барон Фаторус, вы, конечно, знаете?
— Конечно. Мы должны были встретиться вечером, как следует потолковать о делах…
— Он привез с собой документы, которые решил отдать мне, не дожидаясь встречи с вами, — Сварог достал два пожелтевших листочка и показал Интагару. — Это два стихотворения Асверуса, их тайная полиция отыскала в архивах после взятия Латераны, сто двадцать лет они хранились в архивах с пометой: «Только для глаз короля». Почему, сейчас поймете сами… Читайте.
Он подал Интагару листок с коротким стихотворением.
Я был наивен, любовь — легка, но вы вернётесь за облака, играть другими, как нынче мной — с веселой, чистой, пустой душой… Я вас придумал в приятном сне, и сам виновен, что снились мне и ваши чувства — пожар, дурман! — и ваша нежность, и вы сама… — Вот так, — сказал Сварог, когда Интагар опустил руку с листком. — Вторая строчка — неопровержимое доказательство, вкупе с тем, что вы уже накопали… Теперь вот что… Я прекрасно понимаю, почему это стихотворение оказалось под таким графом секретности, почему барон с превеликим облегчением перепоручил его мне, раньше, чем встретился с вами. Ну конечно, кто бы вмешивался в дела Высоких Господ Небес… Это понятно. Но мне совершенно непонятно, почему вместе с этим стихотворением в тот же конверт попало и второе, на мой взгляд, безобиднейшее… Вот, читайте, может, вы мне что-нибудь объясните…
Было: теплый ливень, звона полный, тяжело ворочалась гроза. Отражались желтые зигзаги молний в ваших синих и восторженных глазах. Стало: под высоким небосклоном лирика корява и груба… Мимоходом я убит грифоном с вашего герба… Было: сколько раз я падал на колени, и не знал, что я наивен, юн и туп, полагая в глупом самомненьи, будто я — хозяин ваших губ. Стало: взгляд чужой и непокорный, не в каприз, а навсегда уже. Вот и проскакал ваш всадник черный по моей душе… Как ни искал я к сердцу ключ, но ваш шиповник был так колюч… — Понятно… — тихо сказал Интагар, дочитав.
— Что? — жадно спросил Сварог.
— По форме — это так называемые «гербовые вирши в стиле балерио», — сказал Интагар. — Я запомнил, пока рылся в книгах, на всякие вещи натыкался… Среди поэтов тогда было в большой моде сочинять вирши, в которых они описывали фигуры в гербе предмета своего воздыхания, сплетая всякие там ассоциации и прочие красивости. Иногда это касалось тех, с кем роман успешно проходил, а иногда — грусть после разрыва, вот как здесь… Это описание ее герба, полагалось делать полное. Грифон, черный всадник — точнее, как принято в геральдике, «черный рыцарь», и шиповник…
— Ну и что? Вымышленное имя, вымышленный герб… Человек, выступающий в образе земного дворянина, обязательно должен иметь еще и герб…
— Она не могла пользоваться здесь этим гербом, коли уж выдавала себя за земную дворянку, — тихо сказал Интагар. — Иначе всем моментально стало бы ясно, кто она — а ведь никто и словечком не упоминает о лариссе… Видите ли, ваше величество, всевозможные рыцари, пешие и конные, в земной геральдике встречаются частенько, как и шиповник с прочими цветами. Но есть две гербовых фигуры, которые позволены только ларам, а на земле запрещены в геральдике — грифон и лилия… Это ее настоящий герб, ваше величество, — он смотрел так, словно Сварог сам должен был о чем-то догадаться. — Вряд ли она выглядела старше Асверуса, прошло всего сто двадцать пять лет…
И тут до Сварога дошло.
— Да ведь она и сейчас должна быть жива! И даже не особенно стара! — буквально рявкнул он.
— Именно, ваше величество…
— Ага! Думаете, у нее могут оказаться какие-то бумаги?
— Не знаю, ваше величество. Вот тут уж не берусь ни о чем судить…
— Где у вас стоит компьютер? Ага!
В два прыжка оказавшись возле столика с компьютером в дальнем углу, Сварог прямо-таки забарабанил по клавишам. И, едва на экране появился Элкон, выпалил:
— Где вы сейчас?
— В конторе, — спокойно ответил Элкон, — как раз закончил со снимками, набралось четыре с небольшим тысячи. Сейчас лечу в Хелльстад…
