Мать мистера Эштона не разговаривала с племянницей до самой смерти. Шарлотта Пирс зачем-то забиралась на чердак, а еще она оставила красную розу в вентиляционной трубе. Роза для Кельвина Кози… Возможно ли, чтобы красавицу Шарлотту и секретаря что-то связывало?
Миссис Норидж попыталась вспомнить, видела ли она, чтобы эти двое разговаривали друг с другом? Кажется, они обменивались лишь скупыми приветствиями. Секретарь неприятен и склизок, как капустная улитка. Прежде Эмма думала, что он вызывает у Шарлотты лишь антипатию.
Выходит, она ошибалась.
«Я только и делаю, что ошибаюсь», – рассерженно подумала миссис Норидж. Одни лишь вопросы, вопросы без ответов!
И самый главный, не дающий ей покоя: отчего потеряли рассудок прежняя гувернантка, кухарка и дворецкий?
Со дня приезда Роджера прошло уже две недели, а призрак Тимоти Эштона не давал о себе знать. Завывания в галерее прекратились, и Лилиан снова стала крепко спать по ночам. Шарлотта выглядела помолодевшей на десять лет, Роджер Хинкли – влюбленным.
Если и был человек, начавший сходить с ума, то это миссис Эштон.
Что-то странное происходило с женой сэра Генри. Агнесса похудела, в ее глазах поселился страх. Миссис Норидж заметила, что она старается не оставлять мужа одного. Боялась ли миссис Эштон, что месть призрака обрушится на него? Или ей было страшно за себя?
Генри, казалось, не замечал грызущей ее тревоги. Он по-прежнему много работал, закрывшись в кабинете со своим секретарем, а Агнесса часами бродила вокруг.
Ее болезненное возбуждение заметила даже кухарка.
– Миссис Норидж, с нашей леди творится неладное. Вчера пришла сюда и давай меня выспрашивать, не храню ли я у себя каких лекарств.
– А вы храните, Дэйзи?
– Да господь с вами! У меня одно лекарство от всех болезней. – Кухарка подмигнула. – Да только хозяйке-то я это, понятное дело, не сказала. Ничего, говорю, у нас такого не водится.
– Она сказала, какие лекарства ей нужны? – спросила Эмма, нахмурившись.
– Вроде как от бессонницы ей нужны были капли. Хочу, говорит, так спать, чтобы от самого сильного шума не просыпаться. И смотрит на меня. А глаза у нее при этом дикие и будто бы неподвижные. Вот такие!
Дэйзи вытаращила глаза и застыла, плотно сжав губы.
– Я ей говорю, что, мол, к доктору надо за такими каплями. А она смотрит и молчит. Как будто и не слышала. Я, значит, повторяю, а она возьми да крикни: «При чем здесь доктор?!» Схватилась за виски, будто у нее голова разламывается пополам, и ушла. Не нравится мне все это, миссис Норидж, ой как не нравится…
– Не говорите об этом никому, Дэйзи, – предупредила миссис Норидж. Уже выходя, обернулась и добавила: – И запирайте дверь на ночь.
С этого дня гувернантка взяла за правило обходить дом в полночь. Она передвигалась очень осторожно, опасаясь наткнуться на Кельвина Кози или Шарлотту. Но они больше не приходили в галерею. Вентиляционная труба оставалась пустой.
Две ночи прошли спокойно. А на третью случилось неожиданное.
Едва миссис Норидж вышла за порог комнаты, у нее возникло странное чувство. Она прислушалась и поняла: к привычным запахам добавился новый. Вокруг пахло старым деревом, отсыревшими стенами, пыльными шторами, коврами, которые давно не выбивали… Но это все было ей знакомо.
Слабый запах дыма – вот что было новым. Где-то горела свеча.
Ночь выдалась безлунная. Тот, кто шел по дому, ничего не мог разглядеть, и потому зажег свечу.
Миссис Норидж могла бы проделать знакомый путь с закрытыми глазами. Ведя рукой по стене, она неслышно двинулась к лестнице.
Слабый отблеск был виден издалека. Кто-то стоял на втором этаже, прикрывая лепесток пламени рукой, чтобы не погас от сквозняка. Миссис Норидж показалось, что это мужчина. Но не успела она присмотреться, как свет проплыл вперед – и исчез.
Тот, кто шел со свечой, свернул в коридор.
Эмма торопливо двинулась за ним. Она почти бегом поднялась по лестнице и устремилась в левое крыло.
Тусклый свет замаячил впереди. Определенно, человек шел к комнате Шарлотты Пирс.
На миг у миссис Норидж зародилось подозрение, что это Роджер Хинкли. Но она почти сразу вспомнила, что для Хинкли отвели комнату неподалеку. Ему не было необходимости идти к лестнице, чтобы попасть к Шарлотте.
Нет, это не Хинкли. Оставались Кельвин Кози и сам мистер Эштон. Вспомнив розу, миссис Норидж поморщилась. Выходит, это все-таки знак влюбленных?
И вдруг свеча погасла и раздался негромкий удивленный возглас.
– Ты?! Что ты здесь делаешь?
Эмма с неожиданным проворством отпрыгнула за выступ стены. Генри Эштон!
Ему что-то неразборчиво ответил тихий женский голос. Когда миссис Норидж узнала его, на лице ее отразилось изумление.
Это была вовсе не Шарлотта. Это была Агнесса Эштон!
Выходит, сэр Генри встретил собственную жену.
– Агнес, это немыслимо, – шепотом воскликнул Генри. – Ты с ума сошла!
– Это ты сумасшедший! Зачем ты пришел сюда, признайся!
– Я пришел за тобой. Обыскал весь дом, прежде чем догадался, где тебя можно найти.
– Ты лжешь!
– Я говорю тебе чистую правду.
Пауза – и вдруг короткий изумленный вскрик сэра Генри:
– О господи! Что это у тебя?!
Миссис Норидж вздрогнула. Что его так испугало?
– Нож? – с недоверчивым ужасом проговорил мистер Эштон. – У тебя нож?! Агнесса!
В этот миг гувернантка с трудом удержалась, чтобы не выйти из укрытия.
– Я… Я бы ничего не сделала, – запинаясь, пробормотала его жена.
– Как ты могла?!
– Клянусь, Генри!
– Ты понимаешь, что это было бы убийство?
Миссис Эштон заплакала.
– Чш-ш-ш! Ты разбудишь Шарлотту.
– Я бы не стала… – сквозь слезы проговорила она. – Нет, только не убийство!
– Отдай. Отдай мне его. Ты порежешься.
Теперь Генри разговаривал с женой как с ребенком. Послышалось звяканье: Агнесса выпустила оружие из рук.
– Хорошо. Я подниму его, и мы уйдем отсюда.
Горестные всхлипы были ему ответом.
– Прости меня, Генри!
– Ну что ты, дорогая!
– Ох, Генри, я так боюсь…
– Все будет хорошо. Поверь мне, все будет хорошо. Пойдем. Подожди, свеча!
– Где она?
– Сейчас найду. – Недолгое шуршание. – Агнесса, послушай…
– Да?
– Запомни: Шарлотта не должна ничего узнать.
Послышались шаги. Миссис Норидж вжалась в стену. Агнесса и Генри Эштон медленно прошли мимо нее. Генри поддерживал жену под локоть. Агнесса с растрепанными волосами выглядела постаревшей и
