– Это я, – отозвались из-за дверей, не называя имени, но Артём и так догадался: Борис Лукьянович.
Поскорей открыл.
– Артём, извините, бога ради, но я ничего не могу поделать. Нам надо идти. Собирайтесь немедленно.
– Что такое? – Мало того что Артём был весь взмокший, у него ещё и сердце поскакало, как мяч, больно задевая о все рёбра.
– Там приехали какие-то чекисты то ли из Кеми, то ли даже из Москвы к Эйхманису в гости, – шёпотом сказал Борис Лукьянович, поглядывая на Осипа; “…в такую минуту – и боится разбудить этого… сластолюбца…” – мельком подумал Артём, сам ещё не зная, в какую именно минуту и что его ждёт. – Видимо, начлагеря хвалился им спартакиадой, и они потребовали немедленного развлечения, – объяснил Борис Лукьянович. – Вам придётся участвовать в поединке.
– С кем? – спросил Артём, перестав натягивать штаны. – С чемпионом Одессы? – Хотя сам успел обрадоваться: “…Ну, хоть не расстрел…”
Борис Лукьянович только кивнул.
Дальше Артём одевался молча. В окошко светило ночное соловецкое солнце, замешенное на свете фонарей. Солнце было как творог, который мать подвешивала в марле – и он отекал бледной жидкостью в подставленную кастрюльку. Цвет этой жидкости был цветом соловецкой ночи.
На улице оказалось свежо, тихо, просторно. Артём подумал, что никогда не видел монастырь ночью.
Чаек не было вовсе.
С интересом выбежала посмотреть, кто идёт, собака Блэк. Повиляла хвостом.
Следом появился олень Мишка, стоявший под рябиной.
“Наверное, гости разбудили наше зверьё, – догадался Артём. – Надо было оставить леденцов олешке. А то скормил всё Осипу…”
– Куда мы идём? – спросил Бориса Лукьяновича.
– В театр, – ответил он. – Там все…
Театр располагался в части бывшего Поваренного корпуса.
Артёма сразу провели в гримёрку.
Он услышал шум на сцене.
– Кто там? – спросил Бориса Лукьяновича.
– Борцы, – коротко сказал он.
В углу гримёрки, закрыв глаза, сидел чемпион Одессы. Лицо у него было бледно и губы плотно сжаты. На челюсти иногда вздувался желвак.
“Он меня убьёт сейчас безо всякого «Розмага»”, – спокойно и обречённо подумал Артём.
У зеркала стоял знакомый Артёму гиревик, весь потный и пахнущий. Судя по всему, отработал уже и теперь огорчался тому, как исхудал в последнее время, – таких больших зеркал он давно не видел.
На полу, несколько неуместный, стоял канделябр.
“Реквизит, – понял Артём. – Интересно, если сейчас ударить чемпиона Одессы канделябром по затылку, это может как-то повлиять на исход поединка?”
Привели ещё одного артиста – на этот раз циркача.
Он появился в спортсекции только сегодня утром и пообещал подготовить особый номер: разбивание дикого камня на груди атлета.
“А что без камня? – подумал Артём, попытавшись присесть, но сидеть совсем не хотелось. – И без атлета? Чекиста из зала попросит прилечь на минутку? И как охерачит молотом по груди…”
Хотелось пить.
Да и то не очень.
– Может, размяться? – предложил Артёму Борис Лукьянович без особого энтузиазма.
– Пожалуй, – сказал Артём и решительно встал.
В темноте закулисья он пошёл на шум и полосу противного света: хоть посмотреть, что там.
Там свистели чекисты, а вскоре Артём увидел и борцов: они были голые по пояс и грязные, как чёрт знает что.
Один лежал на животе, поджав под себя ноги и выставив огромный зад, второй силился поднять его, запустив руки под грудь.
Сделав шаг вперёд, Артём увидел и гостей.
Они поставили стол возле сцены. На столе стояли многочисленные бутылки, виднелась нарезанная снедь: зелень, огурцы, колбаса,
