Соотношение сил

На экране германские солдаты раздавали с грузовиков хлеб жителям Варшавы. Затем появился Геринг и произнес небольшую речь:

«Люфтваффе добились невероятных свершений. Первая фаза великой битвы завершилась триумфом. То, что люфтваффе продемонстрировало в Польше, скоро продолжится в Англии и Франции».

Хозяин, перебив Илью, громко заметил:

– А, вот и жирный!

Он всегда произносил это, когда в кадрах хроники появлялся Геринг.

Илья взглянул на часы. Половина второго. Нестерпимо хотелось домой. Он тосковал по Машке. Только с ней рядом, прижавшись, зарывшись лицом в ее волосы, он выныривал из мертвой сталинской реальности, дышал, жил. Потом опять уходил на дно тухлого болота, леденел, притворялся заводной игрушкой, говорящим карандашом. Зачем? Ради чего?

Он закрыл глаза на мгновение, представил, как Машка спит, ворочается, бормочет, вздрагивает во сне, и тут же загадал: если сейчас будет перерыв, значит, придется сидеть до утра. Он никогда точно не знал, сколько продлится очередной просмотр. Изредка удавалось потихоньку спросить у Большакова. Но сейчас Иван Григорьевич сидел слишком далеко, а вставать и пересаживаться нельзя.

Экран замерцал, без всякого перерыва. И опять Илья услышал собственный механический голос:

– Польский поход. Вероломные заговорщики-поляки. Бессмысленная оборона окруженной Варшавы. Данциг, город тамплиеров. Пока западные военные миссии пытались втянуть СССР в военную агрессию против Германии, рейхсминистр Риббентроп вылетел в Москву, чтобы подписать пакт. Дни террора и польских репрессий ушли раз и навсегда.

Ползли немецкие танки, Риббентроп спускался по трапу в Москве, высилась гора касок с голов побежденных поляков, брели бесконечные толпы военнопленных.

– За первые восемь дней кампании захвачены территории, на покорение которых в Первую мировую требовалось не меньше года, польской армии больше нет, – повторял Илья вслед за немецким диктором и думал: «Неужели потом еще “Чапаев”? Хозяин вроде зевнул, Ворошилов клюет носом, Молотов сидит прямо, неподвижно, пялится в экран. Скоро конец. Парад в Варшаве…»

Немецкие колонны шагали четко, мощно, под разудалый марш.

«Парад в Варшаве принимает фюрер. Германия может чувствовать себя спокойно под защитой такой армии».

Начался кусок мультипликации. Карта Европы, море с подвижными закорючками волн. Британия по форме напоминала зайца, присевшего на задние лапы. Над островом с игрушечным жужжанием летел германский бомбардировщик и сбрасывал на него овальную, с рыбьим хвостом, бомбу. Британия раскалывалась на части и тонула в нарисованных волнах.

– У Германии теперь остался один враг, которого нужно победить, – перевел Илья последнюю фразу диктора и подумал: «Бомба, та самая. Если они ее правда сделают, понятно, для кого. Британию им нужно победить, а нас – уничтожить».

Титры пошли на фоне настоящего, не мультяшного моря, по которому плыли настоящие германские корабли, утыканные дулами орудий. Мужской хор пел:

«Мы идем на битву с врагом. Пусть звонят колокола, чтобы о нашем превосходстве знали все. Дай я возьму тебя за руку, за твою лилейно-белую руку. Прощай, моя дорогая. Мы идем сражаться с Англией. Мы потопим всю гордость англичан».

Переводить песню Илья не стал, свет включили, Хозяин, позевывая, поднялся со своего кресла. Часы показывали половину третьего.

На следующее утро он перечитал еще раз письмо Мазура. Конечно, в открытии расщепления ядра урана сомневаться не приходилось, и Мазур вряд ли шарлатан, все-таки профессор, академик, но это вовсе не значит, что завтра в руках Гитлера может оказаться бомба фантастической разрушительной силы. Гитлер сам бомба, на фоне его личной разрушительной силы любое сверхоружие пустяк.

Сотни изобретателей закидывают своими заявками Комиссариат обороны, Политбюро, Президиум Верховного Совета и прочие инстанции. Тут тебе и летающие танки с вечными двигателями, и смертоносные лучи, и аппараты для чтения мыслей. Что, если прибор Мазура нечто из этого ряда?

«Слова, слова, – вздохнул про себя Илья, – Мазур преувеличивает значение своего изобретения, это вполне нормально для ученого. Акимов пытается вытащить из ссылки своего старого учителя, и это тоже нормально. Карл Рихардович завелся потому, что у