скажи лучше, когда довольствие принесешь!
— Когда выдадут, тогда и принесу, — недовольно пробурчал хозяин. — Мы, что ли, одни сидим без денег? Паек дают, и то хорошо.
Ветров быстро съел привычную яичницу, задумчиво поболтал ложечкой в чашке с жидким чаем.
— Не в нас дело, мать, мы с тобой люди, ко всему привыкшие. Потерпим. Я про страну думаю. Как бы не просрали страну-то!
— Вася, вот лично ты что-то изменить можешь? Нет! Так зачем себе нервы трепать?
Василий Васильевич помолчал, потом тяжело опустил кулак на стол:
— Неправда твоя, мать! Прикажут, я со своими парнями много чего изменить смогу!
— Вот именно, когда прикажут! Ты солдат, твое дело приказы выполнять.
Он встал:
— Спасибо, мать! Только есть люди, которые должны отдавать эти приказы! У них уровень ответственности другой, звания другие, оклады… А они сидят и не чешутся!
— Так чего ты на меня орешь? На них и ори…
Василий Васильевич опомнился и понизил голос:
— Извини, мать. Ладно, пойду собираться.
Сборы были недолги. Через десять минут Ветров с расчесанными усами, в выглаженной подполковничьей форме и начищенных до зеркального блеска полуботинках вышел из подъезда блочной пятиэтажки и сел в старую «Волгу» с рядовым за рулем.
— Давай в часть, Сережа! — поздоровавшись, сказал он.
Со скрипом включилась передача, «Волга» тронулась с места и через десять минут подкатила к части.
У КПП было необычно оживленно. Прямо под ступенями стоял крутой черный джип с номерами северо-кавказского региона. Рядом, будто подтверждая принадлежность машины, грузный представительный кавказец средних лет разговаривал с лейтенантом милиции. Здесь же стоял сине-желтый «УАЗ», возле которого переминался с ноги на ногу милицейский сержант с рацией в руке. Чуть в отдалении беспорядочно сгрудились три старые иномарки с наглухо затонированными стеклами. Вокруг них курили и громко возбужденно разговаривали черноволосые молодые люди. У входа в КПП высокий штатский в очках, при галстуке и с папкой под мышкой разговаривал с прапорщиком, на руке которого была надета повязка «Дежурный по КПП».
— Что здесь происходит? — командным голосом спросил Ветров, выходя из своей «Волги».
Увидев начальника, прапорщик с облегчением показал на него рукой, и высокий тут же сбежал по ступенькам к подполковнику.
— Вы командир?
— А вы кто? — задал встречный вопрос Ветров и обвел рукой скопление машин и людей. — И что все это означает?
— Я адвокат. Я представляю интересы моих доверителей.
Высокий показал на представительного кавказца. Тот солидно кивнул и тоже подошел поближе. Милицейский лейтенант сделал несколько шагов и остановился. Вид у него был индифферентный: то ли он поддерживает этих людей, то ли просто стоит и наблюдает за порядком.
— Представляйте сколько хотите, — сказал Ветров. — Но здесь не суд, а воинская часть. Что за митинг возле воинской части?
Услышав слово «митинг», милиционер озаботился и быстро отошел к своей машине.
— Вчера ваши солдаты наших ребят избили, товарищ командир, — вмешался кавказец. У него были гладко выбритые щеки, аккуратно подстриженные усы с проседью и заметно выпирающий из-под пиджака живот. Держался он солидно, и было видно, что ему привычно вступать в переговоры с начальством.
— Ни за что избили, товарищ командир. Просто так напали в парке… Я председатель землячества, это же не дело. Вы посмотрите, что с ними сделали…
Председатель землячества сделал жест рукой, и из джипа нехотя вылезли три молодых человека. У одного, с редкой бородой, была забинтована голова, у второго — рука в гипсе, у третьего распухли разбитые губы.
— Вот, пожалуйста! — Председатель развел руками и поднял очи к небу. — Расул говорить не может: у него челюсть сломана. Да и у других не лучше. Разве это дело? Так не принимают гостей!
Он оглянулся по сторонам, как бы ища сочувствия и поддержки, и тут же ее получил.
— Виновные должны быть выданы милиции и отданы под суд, — официальным тоном сказал адвокат.
