Маркиз близок к отчаянию, нервно трясет головой, заламывает руки. Он такой разный, мне никогда не привыкнуть к смене его настроений… Впрочем, «никогда» может очень скоро закончиться, до него всего километр пути.
Зверь глух к моим похвалам и просьбам, его больше интересует крутой спуск, ведущий в небольшую долину в самом низу. Отдыха не предвидится, я обманул бестию. Прости, Бронька.
– Зулук, прекрати трястись, как баба, – ему все же удается пробудить во мне кое-какие эмоции, теперь он меня раздражает.
Склон горы под снегом покрыт ледяной коркой, и Зверь, проваливаясь в сугробе, поскальзывается. Тяжеленная туша словно бульдозер катится вниз, сгребая широкой грудиной снежные валы перед собой. И что мне особенно не нравится, четырехногий «каток» все набирает и набирает ход! Броня рычит и упирается всеми лапами, но что она может противопоставить льду и законам физики?
Бросаю быстрый взгляд на маркиза, в тайной надежде, что он сейчас заголосит «мы разобьемся, мы все умрем» и я с чистой совестью начищу его сумасшедший фейс, – руки чешутся давно и довольно настойчиво.
Не тут-то было, Зулук вновь удивляет – он, конечно, напуган, но в глазах мерзавца горит, нет, прямо-таки пылает надежда! Это шизофреническое создание готово разбиться к чертям собачьим, лишь бы избежать встречи с Суксуном! Гребаный гребун, да он молится о смерти!
Молитвы безумного суицидника, к счастью, не были услышаны, спуск закончился, мутанта с двумя пассажирами на загривке вынесло на небольшой горизонтальный уступ, так называемую «ступеньку» перед следующим, гораздо более крутым и продолжительным склоном. Маркиз страшно разочарован нежданным спасением, матом кроет судьбу, отказавшую в малой просьбе, я перевожу дух, стараясь не думать о дальнейшем спурте, Зверь отплевывается, прочищая пасть от набившегося в нее снега.
– Зум-зум, хорош сквернословить, уши в трубочку сворачиваются, – я уважаю хороший и меткий матерок, но маркиз начисто забыл о такой добродетели, как умеренность. – У нас еще будет шанс сдохнуть тебе на радость.
Он не слышит или игнорирует меня. Ну и хрен с тобой, паникер недобитый. Броня нетерпеливо переминается с лапы на лапу, никак не решаясь продолжить ненадолго прерванный слалом, – вот это проблема посерьезней. Я, черт возьми, боюсь! Страх поганой метлой прочистил мозг от хандры, сплина и прочих пораженческих настроений. Я хочу жить – вот единственно правильное и единственно возможное настроение!
– Тыковка, любовь моя, – льстиво треплю холку нашему транспортному мутанту, – будь осторожна: не спеши, звук не обгоняй, скорость света не превышай, за пределы разума не выходи! И мы тихой сапой докатимся до равнины, ладушки?
«Ладушки» застревают поперек горла: Броня подходит к краю склона, и я вижу то, что видеть не могу! По склону ползет мерцающая желто-оранжевым огоньком снегоуборочная машина и посыпает очищенную от снега трассу песком. Мои глаза выпрыгивают прочь из орбит, приходится придерживать их пальцами.
– Вашу Глашу! – говорю с невероятным трудом, отпавшая челюсть всячески препятствует членораздельной речи. – Зум, мальчик мой, скажи, мы вместе галлюцинируем?
– Если ты наблюдаешь дорожную технику, – Зулук больше не истерит, отчетливо слышу радостные нотки в кардинально изменившемся голосе, – то ты чертов бредовник! Мать твою!
– Грузовик со снегоуборочной лопатой, проблесковым маячком на кабине и сыплющимся из жопы песком, так? – на всякий случай уточняю, смысла в этом никакого, но молчать сейчас невозможно.
– Это еще не все, – маркиз загадочно улыбается.
Он прав, далеко впереди, в самом конце спуска, виден еще один источник мерцающего света. Только другого оттенка – радикально красного. И синего. Красный—синий, красный—синий… Светомузыка завораживает.
– Зу, я попал в твою шизофреническую фантазию? Сделай одолжение, дай мне побыть в ней подольше.
Зулук ржет, как сбрендившая от счастья лошадь и я не виню его: готовившийся к неизбежному человек получил шанс на жизнь. Моя эйфория не столь шумна и откровенна, но я тоже рад цветастым глюкам. Они не злые, не предвещают беды, не таят в себе опасности – это знаю я, это знает маркиз де Шиз. У данного знания нет никакого объяснения, но разве удача требует объяснений?
Зверь проверяет очищенную от снега дорогу: «контрольная» лапа не скользит по наледи, заботливо рассыпанный песок обеспечивает неплохое сцепление. Шаг, еще шаг, и мы осторожно спускаемся под углом, совсем немного уступающим сорока пяти градусам. Крутое местечко – в самом поганом смысле слова.
Броня идет плавно, без рывков, не проскальзывая и не теряя почву под «ногами». Я боюсь представить, что бы мы делали без… не могу подобрать правильное прилагательное к спасшей нас «снегоуборке» – призрачная, глюковая, нереальная? Пофигу, хоть трансцендентная, смысл от этого не меняется: ОНО НАС СПАСЛО.
– Зул, я после олимпийских богинь на заправке зарекся чему-нибудь удивляться. Скажи, коллега по «мультикам», чего мне сейчас делать с этим зароком?
