Атомный взрыв уничтожает портал.
А кислота, в которую обрушилась башня?
Очень хотелось верить, что в других мирах она устоит. И лишившийся своего нежеланного выхода во взбунтовавшийся против функционалов мир таможенник заживет спокойной жизнью, мастеря часы и споря с «муслимами» о том, чья вера лучше…
Мы бежали по улице. Мешала конная охрана, которая пыталась прикрывать нас со всех сторон. От мельтешения красок рябило в глазах, и я невольно подумал, что пестрые мундиры имеют помимо декоративного еще один смысл — отвлекать нападающих на гвардейцев…
Кардинал уже тяжело дышал. Ему мешал и возраст, и пышное облачение.
Может быть, стоило ехать в карете?
А может, и смысла нет бежать — десант ликвидирован, атака захлебнулась, врагов больше нет?
И тут я увидел такое, перед чем померкли и арканцы на реактивных ранцах, и ожившие горгульи, и разверзшийся под таможней ад.
Я увидел, как вырастает новый портал.
Дома здесь шли вплотную друг к другу: невысокие, в три-четыре этажа, с распахнутыми наружу створчатыми окнами, нависающими над улицей маленькими кружевными балкончиками, узкими щелями переулков и ведущими во дворы арками. Все это было так тесно сжато, так сцементировано пылью веков, что какой-то один дом даже невозможно было выхватить взглядом.
Но теперь улица перед нами шевелилась. Будто раздвигая молочные зубы, вылезал из челюсти коренной — так и между двумя старыми зданиями ворочалось, раздвигая стены и осыпая штукатурку, новое строение. Назвать его башней я бы не рискнул, домом — тем более. Просто стена, грубо оштукатуренная, с проглядывающими кирпичами. Но стена становилась все шире, раздвигая соседние дома, в ней наметились окна — на втором и третьем этаже, а на первом — дверь. Пока еще совсем узкая, сантиметров двадцать, будто сжатое с боков изображение на экране неправильно настроенного телевизора. Узенькая-узенькая дверца, разве что для девочки Алисы из сказки Кэрролла, да и то — очень оголодавшей Алисы, давно не евшей волшебных грибочков и не пившей из волшебных пузырьков…
— Таможня! — закричал я, протягивая руку.
Гвардейцы пришпорили коней и поскакали к рождающемуся порталу. Они тоже увидели!
Стена вспучилась, пароксизмом усилий раздвигая дома. С негодующим скрипом лопнули балконные перила на соседнем здании, и закачалось, доставая до мостовой, чистое белье на оборванной веревке. Из балконной двери высунулась толстая женщина в халате и, не отводя от нас растерянного взгляда, стала сматывать веревку, спасая белье.
Дверь в таможню расширилась, обретя нормальную ширину. И распахнулась во всю ширь.
Три человека — один сидел на корточках, двое нависали над ним, выставили наружу стволы автоматов. Я увидел скрытые тонированным стеклом лица — десантники были в касках с опущенными шлемами. Бедные боевые йоркширы…
Я упал на мостовую, прикрывая голову руками, будто мои ладони могли остановить свинец.
Загрохотало.
Зашлепали пули, пронзая живое.
Заржали умирающие лошади.
В воздухе сверкнули брошенные пики.
Я до самого конца надеялся, что это маскарадное оружие внезапно окажется чем-то большим — как горгульи на соборе. Но это были всего лишь пики.
Только очень острые.
Одно пронзило стекло и вошло в голову десантника — он завалился, продолжая строчить, но уже внутрь башни. Два других прикололи к земле стрелявшего от колена. Третий уцелел и продолжал палить. Я увидел, как падают одна за другой девушки- гвардейцы — те три, что атаковали портал. Две утаскивали кардинала, при этом закрывая своими телами. Меня тоже рывком подняли — это были Элиса и третья из охранниц.
— Уходим! — Элиса сорвала с шеи свое замысловатое ожерелье и метнула в портал.
А вот это и впрямь был сюрприз.
Золотые пчелы ожили. Отцепились друг от друга. И гудящим облачком понеслись в портал. Вопли, которые раздались следом, наводили на мысль, что все в мире фигня, кроме пчел.
Йоркширов я заметил не сразу. Они не кинулись на врага в лоб, как я ожидал. Разделились на две стайки — и замерли, вжимаясь в стены, слева и справа от двери. Выжидали.
