финишную ленточку и увидевший, как впереди натягивают новую; боец, подбивший танк и обнаруживший за ним еще парочку; долгая тяжелая беседа, закончившаяся словами «а теперь давай поговорим серьезно»…
Финал должен быть хотя бы для того, чтобы за ним последовало новое начало.
Когда я увидел на горе циклопическую башню функционалов, я поверил в то, что нашел их сердце. Я не знал, сумею ли победить. Но я хотя бы поверил в конец пути.
А он, похоже, только начинался.
Я поковырял носком каменную мостовую. Огляделся.
Здравствуй, маленький польский город Эльблонг…
И не думал, что снова судьба занесет…
— Кирилл?
Из портала я вышел на площади, рядом со столиками кафе. Было, конечно, уже холодно, но рядом с разноцветными зонтиками стояли включенные газовые грелки — эдакие высокие металлические грибки с маленькими шляпками. Европа, что говорить. Я усмехнулся, вглядываясь в привставшую из-за столика девушку. Вечер, темно, из освещения — только свечи на столиках и красный отсвет раскаленной каталитической решетки.
— Привет, Марта.
Мужчина напротив нее вытаращился на меня. Я взял пустой стул от соседнего столика и присел между ними.
— И тебе привет, Кшиштоф Пшебижинский.
— Ты чокнулся, — с убежденностью сказал полицейский. — Марта, он чокнулся!
— Не знаю, — задумчиво сказала Марта, разглядывая меня. — Тебя, похоже, жизнь помяла за эти дни…
— Дни? — удивился я. — Ах да, и впрямь. Помяла.
Подошел официант.
— Prosze pana, chcialbym dostac porcje waszych firmowych flakow, salate jakas, czyzby miesna, Cesarz moze byc, — сказал я. — I Zubrowke, dwiescie gram.
Официант повторил заказ и удалился. Я насмешливо смотрел на Кшиштофа.
— Твоего сообщника мы тоже поймаем, — пригрозил полицейский. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ага. Скажите, пан Кшиштоф, а если бы я был не из России — вы бы меня так же азартно ловили?
— Конечно, — возмутился Кшиштоф. — Это моя функция! Хотя, конечно, русских я не люблю.
— За что?
— А за все, что было!
— Странно, конечно, — сказал я. — У всей Европы друг с другом постоянно все было, только пыль летела. А не любят только нас… Ладно, это не важно.
Официант принес водку и салат. Я опрокинул рюмку и стал есть.
— Что тогда важно? — напряженно спросил Кшиштоф.
— Что мне делать дальше. Что с вами делать, и вообще…
Кшиштоф не выдержал. Встал, зашел сзади, опустил руку мне на плечо, надавил, пригибая к столу.
Я ел салат. Кшиштоф пыхтел за спиной. Потом забросил согнутую в локте руку на мою шею и попытался сжать.
— А вкусно, — сказал я. — Хотя напихали в «Цезарь» синтетической заправки, нет бы свежую сделать.
— Кшиштоф, не позорься, — тихо сказала Марта. — Ты что, не видишь? Он в функции.
Полицейский отпустил. Отступил на шаг. Неуверенно произнес:
— В какой еще функции… Он убийца, он свою функцию сам разрушил…
— Не знаю, в какой, — сказала Марта. — Только я бы посоветовала его не трогать. А то он скатает тебя в футбольный мяч и закатит под стол.
— Хорошая идея, — хмыкнул я. Накативший во время поединка робота и не-ангела адреналин бурлил в крови. Даже функционал не свободен от физиологии.
Кшиштоф вернулся на свое место.
— Я вообще-то не знаю, зачем к вам пришел, — сказал я. — Ну, то есть знаю… спасибо тебе, Марта.
— За что?
— За рассказ про ангела, который с криком падал с небес на камни. Ты меня спасла, спасибо тебе.
— Всегда запросто, — фыркнула Марта. Ее происходящее скорее веселило, чем пугало. — Так ты кто, Кирилл? Может, ты теперь
