— Спасибо. Пойду я.
— Как знаешь. — Дядя Сашко привстал, отряхнул с рубашки налипший песок. — А то возвращайся. Тут знаешь как хорошо? Даже пить не хочется!
Но и этот аргумент меня не убедил. А вот повидаться с соседом-функционалом мне очень хотелось.
Учитывая ту путаницу со временем, что царила у дяди Сашко в голове, я ожидал, что идти придется несколько часов. Но расстояние не превысило три километра — действительно полчаса небыстрого туристического шага. По левому берегу реки тянулись сочные зеленые луга, по правому, где я и шел, все тот же заброшенный яблоневый сад.
Коллега-таможенник жил на реке. Именно «на реке» — ее перегораживала невысокая плотина, в центре которой стояло высокое, в два человеческих роста, водяное колесо. Над плотиной и колесом на толстых деревянных сваях стояла… наверное, это надо называть мельницей? Во всяком случае, туда уходила с колеса ременная передача, а внутри сооружения что-то крутилось и бухало. На оба берега реки спускались щелястые дощатые мостки. Дверь — во всяком случае, со стороны правого берега, — была открыта. За ней плясали красные блики, будто огонь горел.
Впрочем, огонь там действительно горел — в небо струился легкий дымок.
— Эй, сосед! — крикнул я, останавливаясь у мостков. Почему-то я почувствовал, что шагнуть на них без разрешения будет неправильно. Невежливо. — Как мука? Мелется?
Раздался беззлобный смех. И в дверях появился мой сосед-таможенник. Рослая, плечистая женщина в кожаных штанах и грубом кожаном фартуке на голое тело — я невольно отвел глаза и стал смотреть только на лицо. Русые волосы были собраны в тугой пучок и перевязаны… ну, я бы сказал, ленточкой, только не из ткани, а из крошечных серебряных звеньев. В руках женщина держала массивные металлические клещи, в которых был зажат раскаленный докрасна кусок металла.
— Привет, сосед! — поздоровалась она. — Я с самого утра почувствовала, как новая дверь появилась, все тебя ждала. Вот только нет у меня муки, извини. Это не мельница. Это кузня.
— Извини… — Я даже не знал, от чего смутился больше — от своей глупой ошибки или от вида этой… как бы назвать… кузнечихи?
— Кузнец я, — сказала женщина, улыбаясь. — Не мучайся, нет у слова «кузнец» женского рода. Я — кузнец Василиса.
— А я добрый молодец Иванушка, ищу суженую, что Кащей похитил, — сказал я.
Анька мне часто говорила, что шутки у меня дурацкие. И я не спорю. Но иногда они удаются.
Вот и сейчас кузнец Василиса опустила руку с клещами и с чистым, искренним любопытством спросила:
— Серьезно?
— Нет, конечно. Музыкой навеяло. — Я развел руками. — Кузница… Василиса…
— Между прочим, красивое, исконно русское имя, — с легкой обидой сказала женщина. — Да, назовешь Васей — получишь затрещину. У меня рука тяжелая, сам понимаешь… Заходи, Кирилл, гостем будешь.
Если вначале мне показалось, что она меня старше, то сейчас возникло ощущение, что мы почти ровесники. Какая-то была в ней добродушная простота… действительно из разряда тех, которые встречаются в народных сказках.
Первый этаж здания занимала кузня. Я не знаю, как выглядят обычные кузницы. В этой было пять или шесть наковален, стоявших в ряд — начиная с большой, со стол размером, и кончая крошечной, на которой разве что блох подковывать. Было три горна — тоже разных размеров. Разожжен был средний. Еще были огромные меха, будто сошедшие с чертежей да Винчи, — их и качало водяное колесо. Меха крепились на поворотном колесе, и их можно было подводить к любому горну. Были горы железок на полу — удивительное ассорти из ржавых рессор и сверкающих мечей.
— Нравится? — с любопытством спросила Василиса. — Вижу, нравится. Давай подарю чего-нибудь…
В металлоломе она рыться не стала. Открыла шкаф у стены — самый обыкновенный шкаф, только вместо рубашек и простыней в нем хранилось оружие.
— Держи!
Я получил длинный кинжал в кожаных ножнах. Рукоять была крепко и аккуратно, петля к петле, обмотана сыромятным ремнем. Выглядело оружие красиво — и в отличие от сувенирных железяк, продающихся в магазинах, грозно.
— Спасибо. — Я понял, что отказываться нельзя. — Слушай, нельзя же ножи дарить…
— Я не суеверна.
— Зато я суеверен. — Я нашел в кармане рубль и вручил Василисе. — Ну… спасибо, соседка. Ты мастери… мастер!
Да уж, слово «мастерица» вполне бы пошло к вышивке или вязанью, но вот к кованому кинжалу — совершенно не шло.
