«На твоей планете меня сочтут человеком?»
«Человек – это двуногое животное, лишенное перьев, – печально процитировал Мартин Аристотеля. – Я не стану врать, на тебя всегда станут смотреть с опаской. Но тебя не обидят, Землю посещают много Чужих».
«Это ничего, – сказала девочка. – Я привыкну. Я успею выработать новые инстинкты».
«А тебе обязательно терять разум?»
«Я еще не думала над этим, – призналась девочка. – Если у вас все разумны… Нет, не обязательно. Но ведь это трудно?»
«Быть настоящим человеком – это всегда трудно, – сказал Мартин, вновь прибегая к безотказной мудрости цитат. – Но неужели тебе хочется потерять разум?»
«Это не больно, – философски сообщила девочка. – Это рано или поздно случается со всеми. Вот сейчас я думаю, можно ли прожить всю жизнь, сохраняя разум, – и мне страшно. Как это – жить и думать? Всегда, до самой смерти? Разве ты не хочешь, чтобы все стало легко и просто? Чтобы не приходилось бояться, сомневаться, страдать, отчаиваться, колебаться, раскаиваться?»
«Я как-то слышал одного старичка, – сказал Мартин. – Он выступал по телевидению, в таком шоу… где собирают всяких чудаков на потеху публике…»
«А у нас нет таких шоу, – сообщила девочка. – У нас нет взрослых чудаков. Извини, я перебила».
«Так вот, этот старик утверждал, что все беды на Земле – от любви, – продолжил Мартин. – Ты ведь знаешь, что такое любовь?»
«Знаю. Это волнующее эмоциональное состояние, одно из свойств разума. Я тоже люблю одного мальчика».
Мартин улыбнулся:
«Замечательно. Старик перечислял всякие беды, происходящие от любви. Говорил, что любовь заставляет людей совершать странные нелогичные поступки, жертвовать жизненным покоем, а то и самой жизнью. Он советовал никогда не любить, а если получится – то и не размножаться или размножаться искусственным путем. Говорил, что попробовал как-то заняться сексом…»
«Я знаю, что такое секс», – спокойно сказала девочка.
Мартин хмыкнул:
«Ага. В общем, ему и секс не понравился… Смешной такой старичок. И когда он говорил, то кое-что даже звучало логично. Ведь от любви люди и впрямь часто страдают… если посмотреть со стороны. Я на него смотрел и думал, в чем же он не прав. Так бывает, человек не прав, но в чем – сразу и не понять. Сказать, что любовь – это еще и радость? Но нельзя же приводить радость в противовес горю! Это уже весы какие-то получаются, на которых взвешиваешь плюсы и минусы любви. А потом до меня дошло – этот несчастный старичок не понимает самого главного. Когда страдаешь от любви – это страдание светло. Это тоже радость, даже когда любовь безответна, когда тебе от нее – только печали и горести. Главное, что она есть – любовь. А у того старичка… может быть, что-то в ДНК неправильно, не знаю. Или он вообще лишен всех чувств, кроме вкусовых пупырышков на языке и удовольствия от мягкого дивана под седалищем. В общем, ему ничего не объяснить, как слепому цвета радуги… Так и с разумом, девочка. Он, конечно, штука коварная, и бед от него много. Но разум – счастье само по себе. А понять это может только тот, у кого он есть».
«Тот старичок – он говорил как наши взрослые, – заметила девочка. – Может быть, и у вас есть люди, которые перестали думать, которым хватает рассудка?»
«Может быть», – согласился Мартин.
«А ты кого-нибудь любишь?»
Странный это был разговор. Маленький ресторанчик на чужой планете, с посетителями, будто бы не замечающими Мартина. Собеседница – птенец Чужого. А тема разговора – разум и любовь. То, к чему все и всегда сводится…
«Любил, – откровенно сказал Мартин. – Кажется, любил. А сейчас… – Он заколебался. И честно закончил: – Не знаю».
«Значит, любишь», – рассудила девочка.
Мартин улыбнулся.
«А ты днем спишь?»
«Последние тридцать лет – нет. – Мартин внимательно посмотрел на девочку, хлопнул себя по лбу. – Я и впрямь дурак. Ты хочешь спать?»
«Мы спим днем. Пока маленькие», – призналась девочка.
«Идем. Тут недалеко».
Недалеко – это было смело сказано, но через полчаса они подошли к гостинице. Мартин посмотрел вверх – солнце стояло еще довольно высоко над горизонтом. Что ж, можно уложить девочку спать и потихоньку отправиться к доброму полицейскому за
