официантов. Лошадиная доза спиртного не вызовет похмелья.
А вот опьянеть можно вполне. Как-никак опыт в этом деле есть… и подсознание радостно ныряет в алкогольный дурман. Может быть, в это время организм начинает вырабатывать естественные наркотики — эндорфины, не знаю. Во всяком случае, после выхода из глубины опьянение проходит не сразу.
— Можно? — ко мне подсаживается девушка. Светлые волосы, чистая, чуть бледная, матовая кожа, простой белый костюм. На груди медальончик на золотой цепочке — наверняка, какая-то программка. Симпатичная, и, слава Богу, неузнаваемая. Или сама конструировала лицо, или опиралась на редкую картину, или нашла в каком-то фильме симпатичную, но не примелькавшуюся мордашку.
— Конечно, — разворачиваюсь к ней. Бармен уже подаёт девушке бокал белого вина. Чилийское, «Император». У девочки хороший вкус.
— Я часто вас здесь вижу, — сообщает девушка.
Дзинь-дзинь! — тревожный звоночек в мозгу.
— Удивительно, — замечаю я. — Не так уж часто я тут появляюсь.
— Зато я — постоянно, — говорит девушка.
Ложь.
Я могу выйти из виртуальности, и проверить те два десятка контрольных фотографий, что хранятся на компьютере. Посетители бара за последние два месяца, всегда полезно запомнить новые лица.
Но зачем, я и так помню, что никогда не встречал этого лица…
— Я носила другие лица, — девушка словно угадывает мои мысли. — А вы всегда ходите в одном.
— Это дорогое удовольствие, менять образ, — начинаю самоуничижаться. — Лепить себя из Шварцнеггера и Сталлоне — глупо. А нанимать специалиста мне не по карману.
— Глубина сама по себе — дорогая штука.
Девушка называет виртуальность глубиной, и мне это нравится.
В отличие от всего остального поведения.
Пожимаю плечами. Странный разговор.
— Простите, вы ведь — русский? — спрашивает девушка.
Киваю. В виртуальности очень много русских — нигде в мире контроль за машинным временем не поставлен так плохо, как у нас.
— Простите… — девушка покусывает губки, она явно волнуется. — Я, наверное, крайне бестактна, но… как вас зовут?
Я понимаю.
— Не Дмитрий Дибенко. Вас ведь именно это интересует?
Девушка испытующе смотрит мне в лицо, потом кивает. Залпом допивает вино.
— Я не лгу, — мягко говорю я. — Честное слово.
— Верю, — девушка кивает бармену, потом протягивает мне руку. — Надя.
Пожимаю ладонь, представляюсь:
— Леонид.
Вот и познакомились, теперь можно на «ты». Глубина демократична. Излишне вежливый тон здесь — оскорбление.
Девушка откидывает волосы назад, жест естественный и красивый. Протягивает бармену бокал, тот шустро наполняет его вновь. Окидывает взглядом зал.
— Как ты думаешь, а он действительно посещает виртуальность?
— Не знаю. Наверное. Ты журналист, Надя?
— Да, — она секунду колеблется потом достаёт из сумочки визитку, протягивает мне: — Вот…
Визитка полная — не только интернетовский адрес, но и голосовой телефон, имя и фамилия. Надежда Мещерская. Журнал «Деньги». Репортёр. «Виндоус-Хоум» молчит — значит, визитка чистая, это и впрямь только адрес, без всяких сюрпризов. Прячу визитку в карман, киваю:
— Спасибо.
Ответной любезности, увы, не будет. Но Надя на неё и не рассчитывает.
— Странная вещь, эта глубина, — бросает она, отпивая вино. — Вот я сейчас в Москве, ты — где-нибудь в Самаре, тот мальчик — в Пензе…
