«Мальчик», похожий на смазливого мексиканца из телесериала, замечает её взгляд и гордо выпячивает подбородок. Да, в наблюдательности Наде не откажешь, он и впрямь русский…
— Вон толпа америкосов, — без малейшей почтительности продолжает Надя, — вон тот чудик — явный японец… видите, какие глаза себе нарисовал? У каждой нации свои комплексы… И вот мы валяем дурака в несуществующем ресторане, за бокалом воображаемого спиртного, сотни компьютеров жгут энергию, процессоры греются от натуги, телефонные линии перегоняют мегабайты бессмысленной информации…
— Информация не бывает бессмысленной.
— Да, пожалуй, — Надя бросает на меня быстрый взгляд. — Скажем так — неактуальной информации. И всё это — новая эра мировой технологии?
— А чего ты ожидала? Обмена файлами и разговоров о частоте процессоров? Мы ведь люди.
Надя морщится.
— Мы люди новой эпохи. Виртуальность может изменить мир, а мы предпочитаем гримировать её под старые догмы. Нанотехнология, используемая для имитации выпивки — это хуже, чем микроскоп для забивания гвоздей…
— Ты — «александровка», — догадываюсь я.
— Да! — с лёгким вызовом отвечает Надя.
Александровцы — последователи одного писателя-фантаста из Питера. Они не то выступают за сращивание человека с компьютером, не то ожидают от виртуальности каких-то немыслимых благ.
— Так что же ты делаешь в этом бессмысленном заведении? — спрашиваю я.
— Ищу Дибенко. Мне очень хочется спросить его… так ли он всё представлял? Правильно ли происходящее, с его точки зрения.
— Понятно. Но неужели тебе не нравится это место?
Надя пожимает плечами.
Я протягиваю руку, касаюсь её лица.
— Тепло руки, терпкость вина, прохлада вечернего бриза и аромат цветов, плеск тёплых волн, луна в небе и колкий песок под ногами, — неужели тебе не нравится всё это?
— Для этого существует реальность, — она смотрит мне в глаза.
— А часто ли всё это совпадает в реальности? Здесь достаточно открыть дверь, — я киваю на неприметную дверку в «японской» части ресторана, — и всё окажется на месте. А тебе никогда не хотелось холодным осенним утром стоять на опушке леса над обрывистым берегом реки, пить горячий глинтвейн из пузатого бокала… и вокруг никого…
— Хозяин этого ресторана — романтик, — говорит Надя.
— Конечно.
— Леонид, всё, что ты назвал — правильно. Но этим удовольствиям — место в реальности.
— Реальность не столь доступна.
— Как и глубина, Лёня. Я не знаю, откуда ты берёшь деньги для постоянных визитов сюда, да и не моё это дело. Но миллиарды людей никогда не были в глубине.
— Миллионы людей никогда не видели телевизора.
— Виртуальность не должна быть эрзацем реальности, — убеждённо говорит Надя.
— Да, конечно. Превратим нищих и убогих в накопители информации, станем импульсами в электронной сети…
— Леонид, ты знаком с учением александровцев лишь понаслышке, — убеждённо говорит Надя. — Посети как-нибудь нашу церковь.
Пожимаю плечами. Может быть и побываю. Но в глубине много интересных мест. На все не хватит жизни.
— Я пойду, — Надя встаёт. Бросает на стойку бара монетку. — У меня ещё полчаса сегодня… надо посетить пару мест.
— В поисках Дибенко? — киваю я. — А может быть — тёплый песок, гавайский пляж и красное чилийское?
Надя улыбается.
— Лёня, это уже не будет работой. Вечерний пляж и вино… захочется продолжения. А виртуальный секс забавен, но только если сидишь дома, в запертой комнате. Я вошла с работы. Шесть компьютеров в комнате, все заняты. Представляешь, какое зрелище я буду представлять для коллег?
Она предельно откровенна и умна. Хорошая девочка. Дай бог, чтобы и в реальности Надя была такой же смышлёной и открытой.
