— Я готов служить проводником. Будем двигаться?
Я кивнул.
— Эти идиоты Геометры, — буркнула Маша, — могли предусмотреть в корабле какой-нибудь НЗ. Компас, оружие, палатка… хотя бы на случай аварийной посадки.
— У них не бывает аварийных посадок, — бросил Данилов. — Хорошо еще, что они не разучились питаться в процессе эволюции.
Вспомнив приторно-солоноватый вкус пищи Геометров, я покачал головой:
— Когда попробуешь содержимое консервов, у тебя появится шанс изменить мнение.
Идти было легко. Поверхность казалась выглаженной, утрамбованной. Словно и впрямь, как в версии деда, тут проводили какие-то испытания. Почему-то вспоминались степи вокруг Байконура — однажды, после посадки, мы устроили ночной пикник с ребятами из русских экипажей, казахскими техниками и Мэн Ли Дзяном, начальником отдела грузовых перевозок. Только тогда горел костер, жарились шашлыки, бывший выпускник МГУ Сакен Жубанов по просьбе Мэн Ли виртуозно исполнял на домбре китайские песни, рекой лилась мерзкая синьдзянская рисовая водка, а я потягивал бутылочку пекинского пива — неожиданно приятного на вкус… Звезд, конечно, в небе было меньше. И пыли побольше. Здесь почему-то пыли нет совсем. И травы нет никакой. Впору устраивать санаторий для аллергиков и астматиков.
— Абсолютное отсутствие растительности, — словно прочитав мои мысли, произнес Данилов. — Очень странно. Откуда кислород?
— Из морей, — немедленно заключила Маша.
— Здесь материки занимают в четыре с лишним раза больше площади, чем моря, — ответил я, вспомнив доклад корабля.
— Вполне достаточно.
— А откуда тогда плюсовая температура?
Маша промолчала. Лишь через несколько минут заметила:
— Нас поразило то, что Геометры перестраивали свою планету на манер учебника. Нас привело в ужас, что они способны передвинуть свою звездную систему через всю галактику. Но создать целую планету… ладно, пусть не создать — окружить кислородной атмосферой и отапливать — полагаю, Геометрам это не под силу.
С ней никто не спорил, но вскоре Маша добавила:
— Петр, у меня нет ни малейших надежд тебя переубедить. И все же — тебе не кажется, что не стоит рассчитывать на союз с такой цивилизацией? По меньшей мере наивно ждать помощи от тех, кто использует планеты в качестве темных чуланов…
Я покачал головой.
— Маша, ты и представить себе не можешь, как меня порадовала эта планета. С ее искусственным подогревом, из ниоткуда взявшейся атмосферой, полным запустением…
— Почему?
— Да потому, что это вполне человеческий подход.
Данилов тихо засмеялся, спросил:
— Тогда, может быть, русский подход?
— Если окажется, что эта планета совсем никому не нужна и создана на авось — тогда русский.
Кажется, Маша обиделась. Причем не на Данилова, а на меня.
Какой-то разный у нас с ней патриотизм. Принципиально разный.
— У людей есть большое преимущество перед моей расой, — вдруг сказал счетчик. — Различия между культурами человеческого общества так велики, что вы изначально были готовы к существованию в рамках Конклава.
— Тут нечему завидовать, Карел, — ответил я. — Будь эти различия поменьше… быть может, тогда наши корабли взяли бы в плен хиксоидов.
Спорная мысль, конечно. Что ни говори, а споры и конфликты между государствами всегда подстегивали человеческий прогресс. Но счетчик не спорил. Дальше шли молча, все отвлеченные темы будто выдохлись под звездным океаном, оказались слишком мелкими и ничтожными.
Когда мы прошагали километра три, корабль почти скрылся из виду. Поднявшись на очередной холмик, все, не сговариваясь, обернулись.
Тускло-серый металл сливался с равниной. Лишь слабые радужные отсветы позволяли отличить его.
— Может, вернемся? — предложил Данилов. В голосе была ирония, и я промолчал. Но Данилов не унимался: — Петя, а ты
