— Чтобы всех осчастливить, — насмешливо сказал Кэлос.
— Нет. Чтобы защитить себя. От тех, кто хочет тебя осчастливить.
— Ты уверен, что по твоей планете не прошелся Хрустальный Альянс? — поинтересовался Кэлос. — Я такие слова слышал от…
Он осекся.
— Что такое Хрустальный Альянс? — немедленно спросил Дари.
— А мы уже почти пришли, — на этот раз Кэлос проигнорировал вопрос. — Беги, буди маму.
Мы вышли из леса. Точнее, и не совсем вышли — лес просто поредел, превращаясь во что-то вроде окультуренного парка. Впереди, окруженный деревьями, виднелся дом — в два или три этажа, но огромный по площади. Что-то в нем было от старых английских особняков — мрачноватая строгость линий и потуги казаться крепостью.
— Хрустальный Альянс… — требовательно начал мальчик.
— Дари, я объясню позже. Давай, вперед.
Мальчишка перешел на бег и растворился в тенях деревьев.
— Я что-то сказал не так, — прервал я молчание.
— Нет. Это я… размяк. Давно не общался с военными… тем более — только что с фронта. Я не хочу говорить об этом при Дари. Понимаешь?
— Не совсем.
Кэлос вздохнул.
— Трудно уйти от романтизации войны, Петр.
— Достаточно на ней побывать.
— Возможно. Но я не хочу, чтобы Дари начал мечтать о военной карьере.
— У вас же не воюют.
— У нас! Петр, неужели ты не понимаешь?
— Не говори о таких вещах вообще, — предложил я. — Пусть мальчик думает, что мир — добрая и прекрасная штука.
На подобный совет можно было и обидеться. Но Кэлос лишь покачал головой:
— Вот на это, Петр, я тоже не имею права. Потому что это будет ложью. И если уж честно… не жалею о времени, проведенном в Альянсе.
— Ты знаешь, это чувствуется, — признался я. — Неудивительно, что твой парень заинтересовался…
— Да, очевидно. Может быть, мне повезло. Меня не казнили повстанцы… как ребят из третьей особой бригады на Галеоне. Не пытала собственная контрразведка, когда Альянс стал распадаться и пошли мятежи. Я не горел в истребителе под тепловым лучом… Меня всего-то…
Тон был такой, словно Кэлос собирался сказать «расстреляли». Но докончить он не успел.
В темном силуэте дома вспыхнул желтый прямоугольник открывшейся двери.
— Кэлос!
— Все, военные воспоминания отложим, — быстро сказал Кэлос. Тряхнул плечами, укладывая торопливо собранный рюкзак поудобнее. — А то и впрямь начнутся военные действия.
Нечасто так бывает, что в чужом, совершенно незнакомом доме, мгновенно начинаешь чувствовать себя уютно. Это и от хозяев зависит, и от самого дома… впрочем, дом — это лишь отражение хозяев. Более яркое и честное. Никакие слова и улыбки не помогут ощутить тепло, если вещи хранят холод.
Здесь тепла хватало на всех.
Очень странное ощущение возникло у меня от жены Кэлоса, которую звали Радой. Внешне она казалась совсем молодой женщиной, пожалуй, даже слишком юной для десятилетнего сына. Но я уже понял, что гадать о возрасте в Тени — занятие неблагодарное. Может быть, потому я чувствовал себя так, словно общаюсь с умной, красивой, доброй, но совершенно нереальной женщиной. Словно смотришь на кинозвезду с обложки журнала… где кончается жизнь и начинается искусство — не понять.
А дом жил хозяевами. Он прямо-таки пропитался ими, глядел их глазами — и с детских рисунков на стенах, очень симпатичных акварелей (я был уверен, что их рисовала Рада), и с фотографий суровых, но красивых пейзажей — тут сомнений в авторстве тоже не возникало. В кресла хотелось сесть, столы — заставить едой и напитками, книги — очень много книг, немедленно прочитать. То ли какая-то тень моего дома лежала на обиталище Кэлоса, то ли я слишком вымотался — но едва переступив порог, я начисто забыл о
