«периоде отдыха». Возможно, по этому поводу охрана уменьшена? Может быть, меня контролирует только одно существо?
Вступив на зыбкую почву предположений, я сразу утратил уверенность. Если я и впрямь кажусь им настолько опасным, то охранников должно быть несколько. Но ведь был еще и бой в космосе? «Разрушения». Часть существ может заниматься ремонтом корабля… А сколько всего их может быть на корабле? Двое, шестеро, десять, сто?
Моя решимость таяла с каждой секундой. И я перестал колебаться.
– Мне надо удалить отходы! – сказал я в потолок. – Горшок тащите!
К моим потребностям они относятся довольно внимательно. В прошлые разы серый алари появлялся быстро, я успевал досчитать лишь до двадцати.
Десять… двенадцать… восемнадцать… двадцать…
Они оказались чрезмерно пунктуальны.
Люк открылся, и алари с ночным горшком в руках вступил в камеру. В следующее мгновение я повалил его на пол и захлестнул удавку на шее. Судно с грохотом упало на пол.
– Кто контролирует камеру? – крикнул я, на миг затягивая шнурок. Одну ногу я держал в проеме люка – на всякий случай, чтобы ему не вздумалось закрыться.
– Я… – нормальным, совсем не придушенным голосом ответил алари. Может, слабо прижал? Рывок – существо, придавленное коленом к полу, захрипело и так же громко произнесло: – Нет…
Видимо, этот гадкий нарост на шее, откуда выходят звуки, не зависит от дыхания.
Немного ослабив нажим, я спросил:
– Кто еще?
Молчание. Ничего, это тоже ответ. И мне он нравится.
– Где мой корабль?
– Ты не уйдешь, – сказал алари, подергиваясь – Отпусти меня и вернись на место. Я принес тебе емкость.
Я невольно засмеялся. Мне сейчас не до того,
– Отвечай!
– Нет…
Ровный голос алари контрастировал с его судорожными рывками. Я отчаянно размышлял. Второго случая мне не представится, это уж точно. Этот алари ничего не скажет. Значит, придется идти наугад…
Неожиданно раздался чмокающий звук. Нарост на шее алари дернулся, развалился на две половины и, обтекая шнурок, упал на пол. Изнанка у него была розово-белая, как обескровленное мясо. Куски задергались, потянулись друг к другу.
Да это же какое-то биологическое устройство! Переводчик, транслятор! Или того хуже – существо-симбионт!
Я схватил металлическое судно и несколько раз ударил по комьям протоплазмы, размазывая их по полу. Существо продемонстрировало свою способность делиться, но у любой жизненной формы есть предел возможного. А ну-ка попробуй собраться из кашицы, намазанной на пол!
Розовая жижа подрагивала, медленно меняла цвет, почти сливаясь с полом, но собраться воедино больше не пыталась.
Я повернулся к алари – и вовремя. Воспользовавшись тем, что я держал удавку одной рукой и давление ослабло, он ударил меня передней лапой. Острые когти пропороли куртку, плечо обожгла боль. Страшно подумать, что стало бы с рукой, оставайся я голым?
Перехватив шнурок, я стал затягивать удавку. Алари что-то произнес – это звучало как шелест. Мы утратили возможность коммуникации.
Значит, алари утратил и возможность стать моим другом.
Я затянул шнур изо всех сил. Прошептал:
– Дерни за веревочку…
Вот так решаются проблемы.
Тело алари обмякло.
Освободив удавку, я взял ее в левую руку, ногой пихнул тело. Существо казалось мертвым или умирающим, как и его отвратительный симбионт. Жалости к алари у меня не было, впрочем, как и ненависти. Те, кто не хочет
В правую руку я взял судно. Металл, из которого оно было сделано, был легким, но прочным. Лучше, чем ничего.
С веревочкой в одной руке и ночным горшком в другой я и вырвался из тюрьмы.
