Истинный мудрец

Молчание — то, что вне всего этого, оно необусловлено. Оно приходит только тогда, когда вы помните. Если вы можете помнить о себе, делая тысячи самых обычных вещей: копая в саду, поливая растения, с кем-то говоря, кого-то слушая, просто продолжая наблюдать. В вас должно отражаться все, что происходит.

Только учтите: не надо все сопровождать речью, так как загоняя жизнь в слова, вы упускаете красоту. Не говорите себе: 'Я гуляю. Вот шагнула левая нога. Вот шагнула правая нога. Вот дыхание пошло внутрь, вот выходит наружу'. Если вы начнете оформлять все словами, вы снова заполнитесь своим собственным шумом.

Просто наблюдайте, как входит дыхание, не думайте об этом. Видьте, чувствуйте это. Устремитесь вместе с ним. Вот дыхание на мгновение остановилось. Останьтесь на это мгновение в тихом молчании: ничто не движется. Недвижность. В этом состоянии недвиж-ности вы ближе к Богу, чем когда бы то ни было.

Затем дыхание начинает выходить. Выходит. И снова, выйдя все наружу, на единое мгновение дыхание останавливается. Наблюдайте. В этой остановке вы опять ближе всего к Богу.

Создайте ритм. Тогда не нужно никакой другой медитации. Одно это памятование приведет вас к вашему же сокровищу.

Обычно мы живем во сне. Все мы сомнамбулы. Ходим, занимаемся делами — все во сне. Как-нибудь заметьте, как вы ворочаетесь во сне, и поймете, что это значит.Вот вы просто идете по дороге, а в ваш ум входят тысячи мыслей. Вы идете, как робот, не понимая, куда вы идете, что вы делаете, зачем идете, что происходит с телом, мимо каких деревьев вы проходите, не сознавая, что дует ветер. Нет, вы ничего не чувствуете. Цветок посылает вам свой аромат — он вас не достигает. Мир прекрасен — вы не понимаете. Вы потерялись в своих мыслях, но все равно двигаетесь.

Лягните себя. Проснитесь, поймите хоть на мгновение. Осознайте всю ситуацию, и внезапно вы увидите разницу между обычной сонной жизнью и жизнью Будды. На одно мгновение вы стали Буддой. Когда вы понимаете, вы на мгновение стали Буддой. Все достоинства Будды переходят к вам. И от этого прикосновения в вас возникает глубокое желание достигнуть этого как вечного состояния вашего существа.

Добивайтесь все большего и большего понимания, пользуйтесь каждой ситуацией. Вовсе не надо уходить из мира, уходить с рынка. Там, где вы есть, пользуйтесь любой ситуацией, чтобы пробудить себя. А использовать можно каждую ситуацию.

Вот почему хасиды не против мира, они не очень жалуют отречение, они не оставляют мира, Но, живя в миру, как все, они используют каждую ситуацию, чтобы сделать себя все более и более пробужденными.

Пользуйтесь каждой ситуацией, потому что каждая ситуация может быть использована.

А теперь послушайте эту прекрасную историю.

В Ропшице, городе, где жил рабби Нафтола, у богатых людей, чьи дома стояли особняком или на окраине города, был обычай нанимать человека присматривать по ночам за их собственностью. Поздно вечером, когда рабби Нафтали бродил по опушке леса, окружавшего город, он повстречал сторожа, бродившего взад и вперед, и спросил его, на кого он работает.

Простой вопрос, но простой вопрос может оказаться очень глубоким. Простая ситуация, но простую ситуацию можно использовать, чтобы пробудить себя. Мирское также и священно, обычное также и необычно, В материи спрятано нематериальное. Дело только в том, чтобы знать секрет: как им пользоваться.

Он спросил, на кого тот работает.

Простой вопрос. Формальный вопрос. Но он стал озарением. Каждое мгновение может стать дверью.

Сторож ответил и в свою очередь спросил: 'А на кого вы работаете, рабби?'

Так как рабби тоже гулял по той же дороге, то сторож, должно быть, подумал, что он тоже сторожит у кого-то.

'А на кого вы работаете, рабби?'

Снова простой вопрос. Но иногда, когда вы в нужном настроении, самые обычные вещи становятся вестниками божественного.

Эти слова, как молния, поразили цадика. 'Я еще ни на кого не работаю',- в смущении едва проговорил он.

Конечно, он человек пробужденный. Иначе бы он ответил: 'Я работаю на Бога'. Раввин, обычный учитель, так бы и сказал, ровно ничего не имея в виду. Этот рабби искренний, правдивый человек.

Вопрос стал очень важным: 'А вы на кого работаете, рабби?' — 'Я еще ни на кого не работаю', — смущенно только и мог выговорить он.

Как можно сказать, что работаешь на Бога? Он (рабби) не работает ни на какого другого богача. Он человек Божий, священный, раввин, но не обычный священник: он пробужден.

'Я еще ни на кого не работаю '.

Очень трудно это сказать, а еще труднее сказать раввину: обычно священник думает, что работает на Бога, не понимая, что он такое говорит, что он утверждает. Обычно священники не колеблются. Их ничем не собьешь, они всегда абсолютно уверены.

Помните: колеблется только очень искренний человек. Глупцы, лицемеры, ограниченные люди не колеблются. Их ничем не собьешь, они всегда абсолютно уверены. Иное дело — мудрые, а мудростью я называю не интеллект; мудростью я называю понимание. Я говорю не о тренированном интеллекте. Мудростью я называю сияние понимания. Мудрый всегда колеблется, потому что жизнь -это такая тайна! Как можно быть в чем-то уверенным?

'Когда остальные абсолютно уверены, я единственный сомневающийся', — говорит Лао-Цзы. Абсолютно просветленный Лао-Цзы говорит: 'В то время, как остальные здравы, я единственный похож на сумасшедшего'. Он говорит: 'Я иду, но колеблюсь, как пробирающийся в зимнюю вьюгу. Я иду, но со страхом, как окруженный врагами. А другие — их это совершенно не беспокоит. Вид у них абсолютно уверенный'.

Неуверенность — качество весьма деликатного ума. Он не может, даже в простой, не значащей ничего беседе, сказать что-либо, что было бы подлинной правдой. Как может человек, еще не узнавший Бога, сказать: 'Я работаю на Него'? Это профанация. Это святотатство.

'Я еще ни на кого не работаю '. Нафтали говорит вот что:

'Я больше не работаю ни на кого в этом мире. Цели этого мира оставлены, цели другого мира еще неясны. Я в переходном состоянии. Здесь ничто не кажется важным. А там еще мои глаза закрыты '.

Он говорит: 'Я не служу никаким амбициям этого мира. А другой мир — он еще далек. Я на пути. Я оставил старое и еще не вступил в новое. Я на середине моста. Старый берег навсегда скрылся из вида, а новый берег прячется в тумане. Я еще ни на кого не работаю'.

В жизни каждого созерцателя наступает момент, когда мир становится бессмысленным, а Бог еще не исполнился смысла. Это важнейший и самый опасный рубеж: ум хочет отпрянуть назад, там хоть что-то было важно, было какое-то занятие.

Теперь старое занятие ушло, а новое... что-то не похоже, чтобы оно появилось.

Человек оказывается в Лимбе, он повисает посередине. И здесь нужно спокойствие. Бесконечное спокойствие.

Тут-то и может быть полезен мастер: убедить не отшатываться, потому что ум склонен к этому. Будет тысяча искушений к тому, чтобы отступить, ведь какой чепухой вы занимаетесь? Прежнюю жизнь вы оставили, но в ней, по крайней мере, был какой-то смысл. Если не смысл, то какое-то занятие, дело, которое нужно было делать. Вы не чувствовали пустоты. Может быть, это не относилось к вечности и не слишком было осмысленным; может быть, это было преходящим, сиюминутным, мимолетным, — но в этом, по крайней мере, был какой-то смысл, какое-то содержание. Теперь и этого нет. А входа в вечность так нигде и не видно.

Эта брешь совершенно необходима. Пока ум не достигнет состояния, в котором нет мыслей о прошлом, новое прийти не может. Искушение прошлым показывает большую связанность с ним. Когда уходит и это искушение, и вы остаетесь в вакууме, где вы никуда не торопитесь, не спешите, тогда вы позволяете пустоте укорениться. Внезапно входит вечность. Вы стали храмом.

Здесь сидят многие, которые долго медитировали и пришли к такому состоянию. И их ум говорил им: 'Вернись домой. Беги от этого человека. Ты ничего не достиг. Напротив, ты многое потерял. Прежнее твое самоотождествление ушло, прежнее твое имя ушло; старого образа нигде больше не найти. А новый — новый еще не пришел. А придет ли когда-нибудь?' Ум испуган, боится. Придет это или нет? Или ты дошел до конца и уперся в тупик?

Это приходит только тогда, когда вы укоренились в вакууме. Целое приходит только тогда, когда вы укоренились в пустоте. Потому что для того, чтобы снизошло новое, нужна абсолютная пустота. Малейшая привязанность, малейшее сожаление о прошлом -преграда.

'Я еще ни на кого не работаю', — в смущении едва смог выговорить он.

Действительно, искренний человек.

Затем он принялся ходить взад и вперед рядом с этим сторожем. Чем он был занят? Должно быть, погрузился в глубокое размышление. Что же случилось?

Этот человек, простой сторож, может, по меньшей мере, сказать, что он на кого-то работает.

Нафтали говорит: 'Я, верующий человек, священник, раввин, не мог сказать даже этого. У этого сторожа есть занятие, дело, что-то важное. Может быть, не такое уж важное, но он считает, что делает важное дело. Я, религиозный человек, едва могу сказать, что еще ни на кого не работаю'.

Он принялся ходить взад и вперед рядом со сторожем, и так продолжалось долгое время: раздумывая, размышляя, созерцательно вдумываясь. Наконец спросил: 'Пойдешь ко мне служить?' 'Охотно, — ответил сторож. — А что мне надо будет делать?' 'Напоминать мне', — ответил рабби Нафтали.

Напоминать мне, что мир оставлен, а Бог еще не достигнут.

Напоминать мне, что материальное исчезло, а нематериальное еще не материализовалось.

Напоминать мне, что известное потеряло смысл, а неизвестное еще далеко.

Напоминать мне, что я не должен этого забывать. Будить меня снова и снова, чтобы я постоянно помнил об этом, чтобы не засыпал.

Прекрасная история, с большим смыслом; она может стать вашим внутренним достоянием. Пусть она станет им, потому что во многих ситуациях вы нуждаетесь в напоминании. Вы засыпаете снова и снова. Это естественно: сон — путь наименьшего сопротивления.

Спать очень удобно, неудобно просыпаться. А во сне могут быть прекрасные интермедии. Порой в глубоком сне могут сниться прекрасные сновидения, а когда вы просыпаетесь, все исчезает, и приходится встречать обнаженную реальность лицом к лицу. А вы можете творить прекрасные сны.

Это то, что мы делаем в этом мире: создаем прекрасные здания, сон в мраморе. Но все же это сон. Рано или поздно его приходится оставить. Никакое здание не может быть домом. Все здания приходится оставлять, в лучшем случае, это приют для ночлега. Утром нам приходится уходить; так что, не слишком привязывайтесь.

Мир, в лучшем случае, это сарая, дхармашала, место для ночного отдыха. Утром мы уходим. Не цепляйтесь, не привязывайтесь к нему. Не думайте, что сон — это реальность. Пусть снова и снова вам будут напоминать, что это сон.

Все искушают нас думать, что это реальность: когда сон прекрасен, кто хочет думать, что это сон? Конечно, когда сон становится кошмаром, вы начинаете