на моем столе была доверху наполнена джин-тоником, Вильям радостно улыбался с экрана. В этот момент в квартиру, без предупреждения, ворвался братишка. Его рука кровоточила. Первым делом, без расспросов, я вышел в парадное, где по лестнице к моей квартире вел кровавый след. Брат остался внутри. Был хмурый серый день, каким его можно видеть на рисунках Гюстава Доре2. Стереотипный Туманный Альбион: сырой, угрюмый, одинокий, — рай земной для интроверта и нелюдима. Я шел вдоль полосы, что густой жижей тянулась с улицы, выстилая путь. Она привела меня к автостоянке, а конкретно к одной машине, Rolls Royse Phantom черного цвета: у меня создалось впечатление, что в этом чертовом городе только на таких и ездят. Окно цело, проверил. Мигает синий огонек. Никаких видимых повреждений.
Я вернулся в квартиру. Входная дверь была раскрыта настежь: еще в коридоре я заметил тело брата, лежащего на полу. Его щека прилипла к плитке, руки были собраны у живота, глаза не до конца прикрыты. Я развернул его на спину и проверил дыхание — он спал. Его одежда хрустела от запекшейся крови, он был бледный и тощий. Я сел рядом и положил голову братишки к себе на колени. Из парадного доносился топот и детский смех… кто-то из ребятишек громко считал… раз… два… три… они играли в классики… раз… два… три… и я шепотом повторял… раз… два… три… пока и мои глаза не сомкнулись.
Тихая мелодия доносилась из задворок сознания, намертво приковывая меня к сновидениям. Мне снилась пустыня и человек, с золотой рыбкой в аквариуме: он сидит обнаженный на потрескавшемся от палящего солнца песке, на нем ничего нет из одежды, лишь белый платок, покрывающий макушку. У него в ногах небольшой шарообразный аквариум, наполовину заполненный водой, в котором плещется рыбка… я думаю, он ждет ночи, чтобы продолжить путь, ну а пока он присел, на мгновение, и играет с рыбкой. Мужчина — высохший и голодный, будто выходец Освенцима. Раз… два… три… наверное, он думает о детстве… я думаю об отце… раз… два… три… сквозь сон чувствуется теплая кровь на ноге, рука брата опять кровоточит… раз… два… три… раз… два… три… я не открываю глаза, хоть и не сплю более… я вспоминаю… я думаю о детстве… Фира была завалена черным рассыпным чаем, мы заваривали его в кружках… ныне, в моей железной кружке, оставшейся еще с тех времен, по большей части гостит вовсе не он… самым желанным гостем Фиры, был черный мелколистовой, он захаживал по утрам и будил лишь меня, Отца да Брата… остальных же согревал рассвет, оберегая их мирный сон… это было лучшее время в Фире… раз… два… три… я думаю об Отце… электрический чайник сломался, а газ отключили… раз… два… три… у Отца тогда не было вдохновения… нашим приютом стал рассвет… братишка вздумал позвать в гости чай и написал приглашение на украденном у соседей чайнике… он был старый и ржавый… раз… два… три… чай простился с Братом на полгода… и все это время, мой братишка спал в другом месте, где его сон оберегал «Мир брошенных».
Чувствуются болезненные удары под ребрами: раз, два, три, — и некий мужчина, брюзжа слюной, выкрикивает во весь голос какие-то команды. Я не открываю глаза. Простите меня, я прошу у вас прошения, не обессудьте… чем я мешаю вам у себя на полу? Как я могу обращаться к вам? Вы нуждаетесь в помощи? Я громко спал? Мы побеспокоили вас? Сон был очень шумным, старым и ворчливым… примите мои извинения. Больше не повториться! Мы постараемся сидеть на потолке, чтобы не мешать никому. И не сомкнем глаз!!! Я клянусь вам! Вы хотите чаю?
Мужчина поднял за шиворот брата и в эту секунду я осмотрелся: моя небольшая квартирка была забита людьми. Они толклись на месте, в тщетных попытках обыскать каждый уголочек кондоминиума, но, по счастливой случайности, в моем их насчитывалось не более четырех. Кроме надувной двухметровой кровати, занимающей половину комнаты, стола да стула, компьютера, гранитной барной стойки и встроенного в стену шкафа, мы ничем не обладали. Вы точно не хотите чаю? Перед тем как и меня подняли на ноги, я смог насчитать человек восемнадцать, не меньше. Боюсь, что у меня не хватит чашек на всех… погодите, я могу помочь искать… У Брата сняли отпечатки пальцев и тот же человек потянулся к моей руке. Я очнулся.
- Кто вас пустил? — я спрашиваю по инерции, впялившись в открытую дверь.
- Дверь была открыта, — задумчиво протянул тот что пинал меня, самый низкорослый из всех. — Вы
