скрыться, другие прятались в облака.
Третьего дня, после возвращения Бельского в полк, перелетели на аэродром Альтдорф. Вот она, Германия, логово фашистов. Хочется побольше рассмотреть, но обзор ограничен: снегопад. Через несколько минут, как только дозаправили горючим самолеты, ведет он четверку на Одер, в район Олау. Высота облачности 300–400 метров. Летят над сплошным лесным массивом вдоль западного берега реки. В наушниках раздается голос ведомого Григория Патрушева:
— Бельский, справа впереди вижу «раму» и двух «фоккеров»!
Но он тоже уже заметил их и начал изготавливаться к атаке: его самолет прижимается к самой кромке облачности, чтобы как можно дольше остаться незамеченным, а затем доворотом заходить с задней полусферы. Хотелось ему прижать фашистов к земле, отрезать путь к облачности. Поэтому атакует ведущего ФВ-190 с небольшим превосходством в высоте. Фашист устремляется к земле, как и рассчитывал Бельский, но его ведомый крутым виражом со снижением уходит под нашу группу. ФВ-189 — двухфюзеляжный разведчик, которого атакует Дольников, успевает спрятаться в облачность. Бельский преследует ведущего. Тот опустился до бреющего полета, несется над самыми верхушками деревьев, даже не пытается маневрировать. Дистанция, разделяющая их, все уменьшается. Короткая очередь и ФВ-190 вспыхивает сплошным пламенем, а через миг врезается в землю. Все летчики группы становятся в вираж и наблюдают, как догорают в лесу остатки фашистского самолета.
Летчики переговариваются по радио: жалеют, что не успели завалить «раму», а Бельскому почему-то пришло на мысль наше отступление к Кавказу в сорок втором. Тогда нашим было тяжело. Куда ни посмотришь в воздухе — кругом враг. А от них гребовали: бить фашистов на земле, все силы — против наступающих колонн фашистов. Но все же, если нападали «мессершмитты», наши летчики не оставляли друг друга на произвол судьбы. Бельского, например, спас от расправы на подбитом «яке» капитан Аленин, а сколько раз выручали из беды его ведущий и командир Дмитрий Глинка! Вспомнил он и свои действия, когда спасал подбитого командира эскадрильи Петрова. Подобной взаимовыручки среди фашистов асов, как они заносчиво называли себя, ему не довелось увидеть на войне.
Все чаще нашим истребителям приходилось возвращаться с боевого задания и докладывать: «Воздушного боя не было…» или: «В заданном районе немецкая авиация не появлялась…». Было просто неловко: на земле идут упорные бои, а летчики в это время «прогуливаются» в спокойном небе над Германией. На очередном партийном собрании, учитывая сложившуюся воздушную обстановку, Бельский обратился к летчикам-коммунистам.
— Фашистская авиация все реже появляется в воздухе. Все чаще приходится возвращаться нам с полным, неиспользованным боекомплектом. А дорога к Берлину еще далека и нелегка для наземных войск. А что, товарищи летчики, если бы мы, заканчивая патрулирование и не встретив в воздухе противника, опускались к земле, выбирали себе цели и накрывали их огнем? Ведь цели для атак всегда можно найти, стоит лишь пройтись над землей в тактической глубине обороны противника. Давайте будем помогать нашим войскам бить противника огнем с воздуха! Не привозить обратно боеприпасы, а каждый снаряд и каждую пулю — в фашистов!
Его выступление поддержали все присутствовавшие. Первые же вылеты на следующий день показали, что для летчиков нашлось много работы ни земле: одна из групп обрушилась на колонну автомашин с солдатами, другая атаковала спецмашины, двигавшиеся в направлении линии фронта, третья — железнодорожный состав, на платформах которого перевозились войска.
Вскоре об инициативе наших летчиков стало известно в других частях и соединениях истребительной авиации. Этому способствовала армейская газета «Крылья Победы», поместившая очерк о партийном собрании 100-го полка, которое приняло решение: «Не возвращаться с боевого задания с неиспользованными боекомплектами. Каждый снаряд, каждую пулю — в фашистов. Этим ускорим желанный час нашей общей Победы».
3 февраля Бельский с группой из восьми самолетов уже заканчивал патрулирование. На смену им подходила группа Дмитрия Глинки. В воздухе противник не появлялся, поэтому Бельский повел самолеты на штурмовку автомашин, двигавшихся по дорогам. Когда возвращались со штурмовки, набирая высоту, — нужно ведь благополучно перелететь линию фронта — впереди по курсу полета увидели ракеты. Василий Бондаренко, который вел свою четверку выше, передал по радио:
— Иван, впереди немецкий аэродром. Ой как много самолетов на нем!
Бельский отворачивает группу немного в сторону и наносит обнаруженный аэродром на карту. Действительно, аэродром забит самолетами разных типов. Больше всего истребителей, их до сотни. Есть двухфюзеляжные разведчики ФВ-189, эти самые «рамы», большие трехмоторные транспортные самолеты Ю- 52.
Доложив начальнику штаба о выполненном задании, Бельский сразу же обратился к командиру полка Лукьянову:
— Хорошо бы, товарищ командир, проштурмовать обнаруженный аэродром.
— Что ж, это неплохая идея. Хорошенько продумай операцию, все в деталях: сколько самолетов, кого из летчиков послать на это задание…
— На штурмовку аэродрома летчиков поведу я сам. Конкретные детали доложу позже, после разработки задания.
— Не возражаю. Приступай к подготовке!
Приказав техническому составу готовить самолеты, Бельский собрал весь летный состав полка и в деталях изложил план нанесения удара по аэродрому. Когда же дело дошло до комплектования группы, желающими оказались все летчики. Тогда он выделил двенадцать человек из наиболее опытных, с которыми уже хорошо слетался. Включил в группу и четырех летчиков из молодых, в том числе «штрафников» (так называли тех, кто имел взыскание). Им надлежало нанести удар по зенитным установкам, расположенным вблизи аэродрома. Своим заместителем, как и в прежних вылетах, назначил Василия Бондаренко.
Подошел командир полка Лукьянов. Бельский доложил ему о разработанном плане действий, представил выделенных летчиков. Командир одобрил принятые решения своего заместителя. Задал несколько вопросов ведущим подгруппам и некоторым летчикам, чтобы убедиться в том, хорошо ли поняли они свои задачи. По всему видно было, что командир удовлетворен подготовкой группы. Помолчав немного, он вдруг спросил:
— А как будет действовать группа, если над аэродромом появятся истребители противника?
Бельскому сразу же стало ясно, что как командир группы он не все предусмотрел.
— А вот об этом, товарищ командир, мы не договорились. Будем действовать по обстановке.
— Обстановка может оказаться сложной, и работы по управлению такой большой группой будет предостаточно, поэтому о действиях в случае появления противника в районе аэродрома нужно определенно договориться сейчас. Кто будет их атаковать?
— Товарищ командир! — обратился Бондаренко. — Я возглавляю группу прикрытия. Считаю, что нам надо и атаковать противника, если он окажется над аэродромом.
— Пожалуй, правильно. Учтите, что вашей группе надо иметь больший запас высоты, к аэродрому подходить с некоторым опережением штурмующей группы!
И вот четырнадцать «кобр» в воздухе. Вся группа быстро и организованно собралась в боевой порядок. Радовало возросшее мастерство летчиков. Да, с такими орлами не страшно идти ни на какое задание! Но на душе у ведущего группы почему-то неспокойно. Невольно вспомнился полет в далеком сорок втором году, когда он, еще будучи сержантом, новичком, шел в группе на штурмовку аэродрома Марфовка, что на Керченском полуострове. Тогда тоже на душе было неспокойно. Но разве можно сравнивать эти два вылета? Тогда фашисты были хозяевами в небе. В каждом вылете наши летчики ощущали на себе их превосходство. Поэтому и летели к ним, как к черту в зубы, чтобы отомстить, хотя бы на время ослабить их действия, используя внезапность нападения. Сейчас советские летчики — хозяева неба, они диктуют свою волю врагу.
«Интересно, волнуются ли мои ребята? Все спокойно и уверенно ведут свои машины. Так почему же на душе у меня неспокойно?» — чередой проходили одна за другой мысли в голове Бельского.
Словно пробудившись от неприятного сна, он отгоняет тревожные предчувствия, хочет прервать молчание. Нажимает на кнопку передатчика и, стараясь говорить как можно спокойнее, передает в эфир:
— Соколы! Подходим к цели. Проверьте, у всех ли включено вооружение? Как самочувствие? Усилить внимание!
Маршрут полета ведущий строит так, чтобы к аэродрому подходить с противоположной от линии фронта стороны, с тыла. Вот уже виднеется одинокая возвышенность. Она вблизи цели. Над аэродромом взлетает несколько разноцветных ракет. Прекрасно! Их опять принимают за своих.
Бельский еще раз охватывает взглядом группу. Все нормально: выше и впереди шестерка Бондаренко. Ниже — четверка Сапьяна. Вот они расходятся по парам. Две лары Бондаренко начинают резко пикировать на аэродром — каждая в разных, расходящихся направлениях.
Только теперь штурмующей группе, которая идет значительно ниже, стали видны «мессершмитты». Бондаренко и Кондратьев стремительно атакуют врага. Вблизи аэродрома два фашистских истребителя врезаются в землю. Другую пару только что взлетевших Ме-109 атакуют Сенюта со своим ведомым. Один «мессершмитт», оставляя за собой шлейф дыма, успевает сесть вблизи аэродрома на фюзеляж, второй уходит… Хорошо видно, как четверка Лихоноса — одна пара слева от аэродрома, другая — справа — накрывает огнем зенитные установки… Теперь слово за штурмующей группой, как и договаривались, она разделяется на четверки. Бельский разворачивает свою вдоль левой стороны аэродрома. Сапьяну же предоставляет правую. Все перестраиваются в пеленг. Первым переходит в атаку ведущий. Под небольшим углом пикирования ловит в прицел крайний самолет. Короткая очередь. Хорошо видно, как покрывается машина вспышками: снаряды и зажигательные пули ложатся в цель. Затем переносит огонь по другим самолетам, выстроившимся на стоянке, словно на смотре. Выводит «кобру» из пикировании у самой земли, набирает высоту, разворачивается для следующего захода и быстро бросает взгляд вниз. Перед глазами трудно поддающаяся описанию картина.
Над аэродромом — сплошная карусель. Когда-то гитлеровцы штурмовали наши аэродромы одним, реже двумя-тремя заходами. А наши летчики, наверное, и не считают заходов: как только один самолет выходит из атаки, другой уже накрывает цель. А ведь боевой истребитель — целый арсенал. Каждый имеет 37- миллиметровую пушку и к ней 75 снарядов, два крупнокалиберных пулемета с двумя тысячами и четыре обыкновенных пулемета с восьмью тысячами патронов в боекомплектах. Между пылающими машинами мечутся фигурки: гитлеровцы тщетно пытаются найти укрытие.
Зенитки молчат. Они подавлены огнем наших истребителей, не успев сделать ни одного залпа. Откуда ни возьмись — прямо впереди появляется на малой высоте транспортный самолет Ю-52. Но его уже атакует кто-то из прикрывающей группы. Самолет начал падать, наверное, раньше, чем гитлеровский летчик смог разобраться в обстановке.
После четырех заходов Бельский с Патрушевым поднимаются вверх, чтобы удобнее было ведущему следить за обстановкой и руководить действиями летчиков всей группы. Теперь к штурмующим присоединяются Бондаренко и Лихонос, отлично справившиеся со своим первоначальным заданием.
Все летчики действуют четко и слаженно, как предусматривалось при разборе задания на аэродроме перед вылетом. Бельский невольно вспоминает свое недавнее беспокойство. От него не осталось и следа! Но пора уж и кончать работу. Летчики, пожалуй, слишком увлеклись, совсем забыли о времени…
Он командует:
— Соколы! Конец работе. Выполняем тридцать три!
