сняла. Глупо на самом деле. У меня есть куда лучшие ее снимки. Присаживайтесь. Тут есть печенье, называется макарони. Не какое-то там миндальное печенье, о нет, если вы об этом подумали. Макарони. Вы, должно быть, все про них знаете. Я не особо современна.
Сесилия отметила, что Рейчел гордится собственной несовременностью.
– Угощайтесь! Они действительно очень хороши.
– Спасибо.
Сесилия села и взяла печеньице. Вкуса она не ощутила никакого, как от пыли. Она слишком поспешно отхлебнула чая и ошпарила язык.
– Спасибо, что завезли мне посуду, – заговорила Рейчел. – Очень кстати. Дело в том, что завтра годовщина смерти Джейни. Двадцать восемь лет.
Сесилия не сразу осознала услышанное. Она не могла проследить связь между «Таппервером» и годовщиной.
– Простите, – пробормотала она.
Почти с исследовательским интересом она отметила, что ее рука заметно дрожит, и осторожно поставила чашку обратно на блюдце.
– Нет, это вы меня простите, – возразила Рейчел. – Не знаю, зачем я вам это сказала. Просто я сегодня много о ней думаю. Даже больше, чем обычно. Порой я задаю себе вопрос, как часто я о ней вспоминала бы, если бы она осталась жива. О бедняге Робе я думаю гораздо реже. Я о нем не беспокоюсь. Стоило бы ждать, что, потеряв одного ребенка, я должна была больше тревожиться за второго, но я не особенно волнуюсь. Разве это не ужасно? Но я беспокоюсь, не случится ли что с моим внуком. С Джейкобом.
– Думаю, это вполне естественно, – заметила Сесилия и внезапно ужаснулась собственной потрясающей дерзости: сидеть здесь, в этой кухне, в обнимку с «Таппервером» и сыпать банальностями.
– Я ведь люблю сына, – пробормотала Рейчел себе в кружку и бросила на Сесилию пристыженный взгляд. – Не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я к нему равнодушна.
– Конечно, я так не думаю!
К собственному ужасу, Сесилия заметила, что треугольная крошка голубого печеньица прилипла к нижней губе Рейчел. Это выглядело ужасающе несообразно и внезапно придало Рейчел старческий вид, как будто она страдала слабоумием.
– Мне просто кажется, что теперь он принадлежит Лорен. Как там говорится? «Сын будет сыном, пока жену не найдет, дочь будет дочерью, покуда живет».
– Я… слышала что-то такое. Не знаю, насколько это справедливо.
Сесилия страшно терзалась. Она не могла сказать Рейчел о крошке на губе. Только не пока та говорит о Джейни.
Рейчел поднесла к губам чашку для нового глотка, и Сесилия напряглась. Наверняка теперь крошка исчезнет. Рейчел поставила чашку. Крошка сдвинулась вбок и стала еще заметнее. Надо что-то сказать.
– Я и правда не знаю, с чего так разболталась, – призналась Рейчел. – Вы, должно быть, думаете, что я выжила из ума! Видите ли, я и впрямь немного не в себе. Тем вечером, вернувшись домой с вашей вечеринки, я кое-что нашла.
Она облизнула губы, и голубая крошка пропала. Сесилия обмякла от облегчения.
– Кое-что нашли? – повторила она.
Затем сделала большой глоток чая. Чем быстрее она пьет, тем быстрее сможет уйти. Чай был очень горячим. Должно быть, вода вскипела как раз перед тем, как Рейчел ее разлила. Мама Сесилии тоже подавала чай слишком горячим.
– Кое-что, доказывающее, кто убил Джейни, – объявила Рейчел. – Это улика. Новая улика. Я передала ее полиции… Ох! О боже, Сесилия, вы в порядке? Быстрее! Идите и суньте руку под холодную воду.
Глава 41
Когда мотоцикл Коннора с резким креном огибал углы, Тесс крепче сжимала руками его талию. Где-то по сторонам
