– Мама! Фелисити! – закричал Лиам. – Зачем вы заперлись? Впустите меня!
– Уйди, Лиам! – отозвалась Тесс.
– Нет! Вы уже помирились?
Тесс с Фелисити переглянулись. Фелисити слабо улыбнулась, и Тесс отвела взгляд.
– Лиам, а ну вернись! – донесся голос Люси с другого конца дома. – Я же просила тебя оставить мать в покое!
Костыли ставили ее в невыгодное положение в этой гонке.
– Мне пора. – Фелисити встала. – У меня вылет в два часа дня. Родители отвезут меня в аэропорт. Мама переволновалась. Папа, по всей видимости, со мной не разговаривает.
– Ты действительно сегодня улетаешь? – Тесс посмотрела на сестру.
На какой-то миг она задумалась об их агентстве: о клиентах, которых она уговаривала с таким трудом, о потоке денежных средств, который они так усердно пытались поддерживать, тревожась и хлопоча над прибылями и убытками, словно над хрупким растеньицем, об электронной таблице «Незавершенная работа», которую они разглядывали каждое утро. Получается, рекламному агентству «ТУФ» пришел конец? Всем этим мечтам. Всей этой документации.
– Да, – подтвердила Фелисити. – Мне следовало поступить так много лет назад.
– Я тебя не простила. – Тесс тоже встала.
– Знаю, – отозвалась Фелисити. – Я тоже себя не простила.
– Мам! – завопил Лиам.
– Придержи коней, Лиам! – крикнула ему Фелисити, сгребла Тесс за руку и шепнула ей на ухо: – Не рассказывай Уиллу про Коннора.
На какой-то невероятный миг они застыли, обнявшись, а затем Фелисити повернулась и открыла дверь.
Глава 47
Масла нет, – объявила Изабель. – И маргарина тоже.
Не отходя от холодильника, она обернулась и выжидательно посмотрела на мать.
– Ты уверена? – спросила Сесилия.
Как такое могло случиться? Она никогда не забывала об основных продуктах. Ее система была предельно надежна. Ее холодильник и кладовая всегда бывали надлежащим образом полны. Порой Джон Пол звонил по пути домой и спрашивал, не нужно ли «прихватить молока или чего-нибудь такого», и она всегда отвечала: «Да нет».
– Но разве мы не будем есть горячие крестовые булочки? – удивилась Эстер. – Мы всегда едим эти булочки на завтрак в Страстную пятницу.
– Мы и так можем ими позавтракать, – заметил Джон Пол и машинально мазнул пальцами по пояснице Сесилии, проходя мимо нее к кухонному столу. – Вашей матери так удаются горячие крестовые булочки, что к ним не нужно никакого масла.
Сесилия присмотрелась к нему. Он был бледен и слегка нетверд на ногах, как будто выздоравливал после гриппа, и, похоже, пребывал в чувствительном, заботливом настроении.
Она поймала себя на том, что ждет, когда же что-то случится: пронзительный звонок телефона, тяжелый стук в дверь. Но день по-прежнему был укутан в мягкую, безопасную тишину. В Страстную пятницу ничего не произойдет. Этот день заключен в собственный защитный пузырек.
– Мы всегда намазываем на пасхальные булочки много-много масла, – возразила Полли, сидящая за кухонным столом в розовой фланелевой пижаме, со взлохмаченными волосами и румяными со сна щеками. – Это семейная традиция. Мам, ты просто сходи в магазин и купи масла.
– Не смей так разговаривать с матерью, – одернул ее Джон Пол. – Она тебе не рабыня.
– Магазины закрыты, глупая, – одновременно с ним заметила Эстер, подняв взгляд от библиотечной книжки.
– Неважно, – вздохнула Изабель. – Я пойду поболтать по скайпу с…
– Никуда ты не пойдешь, – возразила Сесилия. – Мы все сейчас позавтракаем овсянкой, а затем вместе прогуляемся до школьного стадиона.
