короля.
— Горячо, Стефан, очень горячо. — Луциус довольно кивнул, не сводя с него блестящих глаз. А я, в свою очередь, лишь недоуменно пожала плечами. Да что все так привязались к этой книжонке?
— Ринуальд был гадом порядочным, — воодушевленно продолжил Стефан, польщенный поддержкой Луциуса. Было видно, что он хорошо разбирается в том, о чем говорит. — Именно он инициировал массовое судебное разбирательство, в результате которого множество девушек оказались обвиненными в колдовстве, а следовательно, их и без того короткая жизнь закончилась на костре. Тогда приговоры приводили в исполнение очень быстро.
Стефан неудачно хватанул воздух ртом и закашлялся, видимо, как и я, страдая от жажды.
— Впрочем, сам Ринуальд недолго оставался после этого в живых, — продолжил Луциус, словно не заметив этого. — Через год его убил отец одной из тех несчастных девушек. Удивительно, что прожил сей молодой человек всего около двадцати лет, но прославился на века.
— Ничего не скажешь, хорошая слава, — не удержалась я от саркастического замечания. — Прослыть жестоким убийцей и безумцем…
— Суть рассказа не в этом, — Стефан раздраженно мотнул головой, вновь вступив в разговор. — Главное то, что, по легенде, Ринуальд нашел способ стать равным богу. Вроде бы среди тех осужденных девушек была возлюбленная бога мертвых, Итируса. И бог предложил ему сделку: свободу для нее в обмен на могущество.
— В этой легенде одни нестыковки, — ворчливо проговорил Элмер. Попытался сесть, но тут же болезненно охнул, опять бессильно опустившись на ковер. Впрочем, спустя неполную минуту он упрямо повторил попытку и тяжело привалился спиной к кровати, продолжив: — Если этот ваш Ринуальд стал настолько могущественным, что сравнялся с богами, то почему его все-таки убили? Ладно, предположим, убийце немыслимо повезло, а скорее — помогли другие боги, которые явно не пришли в восторг от настырного смертного, осмелившегося составить им конкуренцию, но остается другой вопрос, куда более важный. Каким образом бог допустил то, что его возлюбленная оказалась на волосок от гибели? Почему Итирусу — Итирусу, богу мертвых! — пришлось униженно просить какого-то жалкого смертного о сделке? Спалил бы этого Ринуальда небесной молнией, взял бы штурмом темницу, в которой томилась его возлюбленная, — и все дела.
— Ну вроде как богам запрещено напрямую вмешиваться в обычную жизнь, — неуверенно возразил Стефан.
— Кем запрещено? — язвительно фыркнула я, поддержав Элмера в его сомнениях. — Они же боги! Бессмертные и неуязвимые существа!
Стефан промолчал, видимо, не найдя, чем можно возразить на мое в высшей степени справедливое замечание.
— Позволю напомнить, что речь идет о легенде, — вмешался Луциус. — То есть, вполне возможно, дело обстояло совсем не так. Забудем о сделке между Ринуальдом и богом мертвых. Она действительно вызывает слишком много вопросов. Вычленим самое главное из этого сказания. А оно в том, что где-то в здешних лесах спрятано некое сокровище. То, что способно дать обычному смертному ключ к небывалой силе!
Последнюю фразу Луциус буквально выкрикнул. Его грудь бурно вздымалась, глаза горели яростным пламенем, рот кривился от возбуждения.
В комнате воцарилась тишина. Такая полная, что я впервые услышала шум дождя и унылое завывание ветра за окном.
— Ты что, веришь во все это? — наконец, первой осмелилась прервать я затянувшееся молчание. — Это же полный бред! Сделка с богом, ключ к могуществу…
— Забавно слышать это из твоих уст, Доминика, — холодно проговорил Луциус. — По- моему, из всех присутствующих ты единственная, кто искренне верит в богов. Разве не так?
Я стыдливо отвела взгляд. Поймал, что называется. Но даже для меня вся эта история звучала слишком невероятно. Боги не могут заключать сделки со смертными. Боги — это боги. Им не должно быть никакого дела до проблем обычных людей. В моем представлении боги были неким проявлением высшей справедливости, чем-то вроде орудия судьбы, которое всем воздавало по заслугам.
