чуть поглаживая мой хвост. — Но, боюсь, тогда разговор примет непредвиденный оборот.
Он совершенно неожиданно взялся за мои бедра и подтянул к себе, заставив лечь на скамейку.
— Спать! Я так сказал!
Не могла я не признать его правоту: после бессонной ночи очень хотелось хоть немного отдохнуть. Шевелиться же не хотелось вообще. Даже хвостом я двигала лениво, покачивая его в такт колебаний кареты. Поэтому я отвернулась к стене, чтобы не видеть этой самодовольной рожи и вскоре задремала, прикрыв уши руками, чтобы не так слышен был топот коней.
— Уходите! Уходите! — кричала женщина.
Комната, казалось, разрывалась от надсадного жуткого крика.
— Сельма, идем, — меня кто-то потащил прочь…
— Мама! — я заревела.
Было страшно и вокруг плохо пахло. Вдалеке раздавались крики и стоны. Я чувствовала, как все вокруг вибрирует и инстинктивно прижимала уши к голове. Мама придерживала хвост, чтобы я не поранилась.
Внезапно противный запах горелого сменился свежестью, которая бывает после дождя. Крики стали тише, а вскоре и совсем сменились шелестом листвы и стрекотанием кузнечиков.
— Сельма, — я услышала приятный мужской голос. — Девочка моя, как ты? Хвостик не поранила?
Отец поднял меня на руки и поцеловал, прижав к себе.
— Мы едва успели, — сказала мама. — Богиня моя…Сэл, что происходит? Кто эти…эти существа?
— Не знаю, родная, — в голосе папы чувствовалась усталость. — Не знаю.
— Но в замке не осталось ни одного ребенка! Наша Сели — последняя. И…и в деревне тоже. И в городе, я слышала, почти не осталось детей! Сэл, что мы будем делать? Я не могу потерять Сели!
Я снова расплакалась, почувствовав общий страх, витавший в воздухе.
