Пили чай. Соки. Нарзан. Спиртного не было. Сперва я решил, что это из-за меня. Боятся совратить алкоголика. Вскоре увидел — нет, ошибочка. Так здесь принято.
Отвалившись в первом пароксизме насыщения, предались воспоминаниям. О чем? — о еде. О шашлыках юности. Как мариновали мясо — способы вспоминались один другого экзотичней. Ямпольский предложил майонез. Добавить горчички, уксуса, вымазать мясо — и под гнет. У Риты обнаружилась родня в Австралии. Заварить крепкий черный чай, разбавить кипяточком, процедить и залить ошеек кенгуру. Вместо дров — бумеранги. Я поднапрягся и рассказал, как Кот в качестве маринада использовал портвейн. Чем дешевле, тем лучше. «Таврический», «Агдам»…
— Вах! — не выдержал шашлычник. — Жужмарь?
— Ага, — подтвердил я.
— В шашлык? Обидно, да!
Прозвучал монолог. Лимонный сок. Гранатовый. Алычовый. В дедушкиных пропорциях. Дедушка жил сто десять лет, умный был, да. Шашлык-машлык три раза в день кушал. Хмели-сунели. Соль-перец. Руками перемешать. Пальцами давить. Чтоб потекло. Мясо, лук — давить. Какой гнет, да? Пальцы…
— Ты нас голодом решил уморить? — лысый пустил слюну.
И ткнул пальцем в опустевшее блюдо.
— Никак нет, Глеб Юрьевич, — у шашлычника вдруг пропал акцент. — Бегу, Глеб Юрьевич. На боевую позицию. Уголек в самый раз. Славный уголек.
— Это радует.
— Быстро сварганим. Добавочку…
— Интересная теория, — врастяжечку сообщил лысый. Сияя, он глядел, как шашлычник хлопочет у мангала. Я и не сразу-то сообразил, что лысый обращается ко мне. — Хорошая у вас голова, Александр Игоревич. Невербальная, значит, инфосферка… Рожи корчим, ручками сучим. Виртуальненькими. Проверять будем?
— В каком смысле? — удивился я.
— В прямом. Замутим экспериментик?
— Я против, — Чистильщик встал. Он был такой высокий, что мог, наверное, транслировать свое неодобрение на ближайшие телевизоры. — Мы еще от прошлого эксперимента не отошли. Матвей Абрамович, вы-то должны понимать…
— Безопасный, — сказал лысый.
Рот его лоснился от жира.
— Я против.
— Простенький. Типа амебы.
— Против.
— Для проверки гипотезы. Под мои гарантии, а?
— Я…
— Ну и ладушки, — сказал лысый.
Вечер мне запомнился эпизодами.
Он распадался на волокна, этот вечер. Как жаркое из хорошо протушенной, но жестковатой говядины. Мы едем с дачи. Натэлла за рулем травит анекдоты. Бородатые, как Ямпольский. С национальным колоритом. «Не дождетесь!», «Яка краина, такие и теракты…», «Пачиму гризли? Руками душили…» Рита вежливо посмеивается. Чистильщик мрачен.
Я дремлю.
Джип плывет в сумерках. «Наутилус» в пучине океана. За окнами начинается дождь. Капли вприпрыжку бегут по стеклу. Лобовое стекло — обычное. Боковые — тонированные. У Натэллы прямо по курсу — вечер. А у меня за правым плечом — ночь. Хотите машину времени? Ставьте правильные стекла…
