— Вброс! — заорал Карлсон, чихая, как от нашатыря.
— Есть!
— Есть!
В углу экрана всплыл прямоугольник конверта. Рита Евгеньевна не успела кликнуть по нему «мышью», как конверт развернулся сам собой, явив лаконичное сообщение:
«Вброс зафиксирован.»
Зазвонил мобильный. К счастью, не у Золотаря — у Чистильщика.
— Алло? Понял. Спасибо.
Сияя, шеф обернулся к охотничьей артели:
— Наши отловили вброс на входе в сеть. Копию удалось сохранить. Поздравляю!
— У меня — сын.
— У меня — дочки. Две.
— У меня — кот.
Кот был у Шизы. Сын у меня.
— Хорошие девчонки, — продолжила Рита. — Ну, фифы. Не без того. Комнату убрать — только под палкой. Мальчиков тиранят. К зеркалу не протолкнешься. Станут с фенами, и давай волосы сушить. Гул на всю квартиру, словно в кабине вертолета…
Мы расхохотались.
— Нет, правда, хорошие. Это я так, ревную. Сама избаловала, сама и ревную. К юности, легкости, что ли… Как муравьиха к стрекозам. У мужчин иначе. Вот у вас, Александр Игоревич? Иначе, да?
— Не знаю, — я скрыл смущение, взяв чашку с чаем. Так берут паузу, забыв текст роли. — Наверное. Во всяком случае, без ревности. Покровительство? Нет, мимо. Опека? Да, пожалуй. Советы ему даю. А он притворяется, что слушает. Славный парень. Ботаник…
— Я знаю.
Она сказала это без всякого нажима. Но мне сразу расхотелось говорить дальше об Антошке. Да, она знает. Биографию, медицинскую карточку, характеристику с места учебы. Что еще? Опрос соседей? Приятелей? Все знает, все.
Забыл, откуда она. Кого попало не пришлют.
Мы задержались на работе. Умат с Карлсоном давно сгинули. Шиза сперва колебалась, а там решила составить нам компанию. В сумочке у Риты обнаружилась початая упаковка чая. «Те гуаньинь», никогда о таком не слышал. Услышав, что этот сорт «худит» — в смысле, полезен для фигуры — Шиза объявила, что никуда не уйдет, пока не выпьет литров пять.
Кот, небось, страдает по хозяйке…
Избитое сравнение — выжат, как лимон. Но я чувствовал себя избитым еще хуже, чем это сравнение. Лимон выжали досуха, уронили на пол, оторвали лапу… Еще и ногами запинали. А для чего? Чтобы какая-то сволочь обосралась «черным шумом»?
