— А не пойти ли тебе? — предложила я.
— Пошли со мной, не пожалеешь! — предложил наглец. — Уж я тебя так ублажу!
— Лично с тобой я соглашусь пойти только к виселице, и то, если тебя будет вести палач, а меня попросят намылить веревку, да еще и заплатят за это правильное дело. — огрызнулась я.
Тип переварил мои слова и с ревом бросился бить мне морду. Я развернулась на стуле и подставила ему ножку. Нахал пролетел половину зала и с грохотом вписался в стойку. Хозяин трактира выплеснул на него кувшин с водой. Первый раунд окончен!
Тип встал и опять попер в мою сторону. Я начала медленно разминать пальцы, готовясь превратить недоумка в лягушку, чтобы квакал и прыгал, но меня перебил Терн. Он встал из-за стола и взял типа за шиворот и штаны. Потом посмотрел в сторону открытой двери.
— Промахнешься, — уверенно сказала я.
— На что спорим?
— Предлагай сам?
— На поцелуй, — выдал наглый элвар.
— В щечку, — дополнила я.
— Согласен. Извини, скрепить не удастся. Но ты ведь не откажешься от своего слова?
— Я всегда плачу долги по первому требованию!
— Договорились.
Терн резко развернулся вокруг своей оси. Пьяница, все это время висевший тихо, как ленивец на дереве, заорал. Так, с воплем, он вылетел за дверь и приземлился в большую грязную лужу посреди двора. Зрители зааплодировали.
— В следующий раз буду спорить осмотрительнее, — пожалела я.
— Посмотрим. Долг я спрошу потом, когда сниму эти повязки.
— Хорошо. Ты уже позавтракал?
— Да.
— Тогда пойдем, поищем Кана.
Мы расплатились и вышли на улицу. Пьяница так и не вылез из лужи.
— Стоило ли так нарываться? — спросил Терн.
Я передернула плечами.
— Я и сама бы с ним справилась. Это несложно.
Мы медленно шли по деревне, разговаривали ни о чем, смеялись, Терн купил две палочки мороженого у уличного продавца и мы уселись на скамейку, временно позабыв о Кане.
— Сто лет уже так не сидел, — вздохнул Терн.
— А сколько тебе лет? — не удержалась я.
— Сто двадцать пять лет ровно.
У меня глаза на лоб полезли. СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ? Мне всего двадцать шесть, а в восемнадцать лет я уже считала себя слишком взрослой.
— Ты всерьез?
— Я совершенно серьезен.
— Никогда бы не подумала! Ты выглядишь…
— На сколько? На сто двадцать четыре года?
— Мальчишка! Честно говоря, я не дала бы тебе больше восемнадцати.
— Я тоже не сказал бы, что тебе двадцать шесть.
— Спасибо.
— Нет, серьезно! Вы, люди, по сравнению с нами однодневки, но о тебе я такого бы не сказал. Ты не просто выглядишь молодо, ты молода и душой!
— Это и неудивительно. Мне предстояло жить не больше семидесяти лет, там, в моем мире! Здесь же мне подарили еще больше тысячи лет жизни при удачном стечении обстоятельств. И я счастлива! А сколько живут элвары?
— Теоретически — около трех-четырех тысяч лет.
— А практически?
