Руки Ганца легли на плечи графине, развернули – и женщина уткнулась лицом в простую полотняную рубашку, выплакивая все, что накопилось. Она бы сдержалась, смогла бы себя пересилить, но беременность такое время, когда нервы не дружат с головой. Увы…
Ганц гладил длинные золотые волосы, тихо приговаривая всякие глупости. Но наконец истерика прекратилась, – и Лилиан чуть отстранилась.
– Я испортила вам рубашку.
– Обычно мне их портят другим способом. Мечи, кинжалы, кровь…
– Это ваша работа.
– Кто сказал, что я хочу посвятить ей всю оставшуюся жизнь?
– Судя по вчерашнему? – Лиля хлюпнула носом и подняла левую бровь. Получилось не особенно иронично, но доходчиво.
– Вчера… я знаю, как ты могла это расценить, Лилиан. И все же прошу меня выслушать.
– А есть выбор? – Лиля еще раз хлюпнула носом и потянула из кармана платок.
– Нет. Так выслушаешь?
– Добровольно – или принудительно?
– Абсолютно точно. – Ганц старался не улыбаться. Медленно опустился на пол рядом со стулом, так, что их лица оказались на одном уровне. – Я знаю, как в твоих глазах выглядело вчерашнее. Тебя приглашают к королю, туда же вламываются заговорщики…
– Приятного было мало.
– Лилиан, ты чудо. Но ты совершенно не интриганка. Ты думаешь, для тебя была хоть малейшая опасность?
– Разве нет?
– Я знал, что минуту ты за себя постоять сможешь. А больше и не надо было. Я весь дворец набил гвардией. Стоило делу пойти не так – и…
– А оно пошло так? Объяснить не желаешь?
Ганц желал. Вздохнул и начал издалека.
– Еще в Иртоне покушения на тебя выглядели нелогичными. Всех тянуло то в одну, то в другую сторону – еще тогда я заподозрил нескольких человек. В том числе, кстати, и твоего покойного мужа.
Лиля фыркнула, но смолчала.
– Потом, когда я начал разматывать ниточки… пару раз меня едва не убили. И я решил затаиться. Что ты отобьешься, я и не сомневался. Мне оставалось подождать твоего визита в столицу, – и тогда посмотреть, кто и чего желает. Ты преподнесла мне Йерби на блюдечке.
– Что с ними, кстати?
– Умерли.
Лилю передернуло.
– Не от моей руки. И я не отдавал приказа. Я хотел побеседовать с ними. Но отца удавили в камере, а сын отравился. Ты не знала?
И знать не хотела.
– Тогда я понял, что против меня играет кто-то высокопоставленный. Кто же? Йерби назвал Фалиона. Но… старший был в отъезде. Младший же принялся вертеться вокруг тебя.
– И?
– Ты умница. Но ты совершенно не умеешь хранить тайну. Если ты доверяешь – ты даже не задумываешься. Поэтому я держал подозрения при себе. Наблюдал, делал выводы. Фалион богат. И даже очень. Знатен, приближен к королю – зачем бы ему эти игры? Когда вскрылся, благодаря тебе, заговор Амалии, я второй раз подцепил Фалионов. Александр щедрой рукой давал деньги своим прихлебателям. И Рейнольдсу, и еще нескольким – а те не жили богато, не играли, не снимали дорогих шлюх – куда шли финансы?
– На заговор?
– Наемники, оружие, они готовились ударить. У меня не было другого выхода. Я понимал, что они нанесут удар, и готовился.
– И сам его спровоцировал.
