дар, надежнейший способ на несколько мгновений вернуть с того света любое только что умершее создание. Но далеко не всем дракон готов его отдать.
А уже в следующий миг Аджарр раскрыл телепорт в тот уголок чужого мира, который его друг так часто вспоминал в последнее время и считал самым надежным и безопасным.
— Емае, как больно… — простонал Арсений и открыл глаза.
Чтобы снова зажмурить, а потом ошеломленно открыть еще раз.
— Ну, ничего себе… — потрясенно пробормотал Светкин голос и Арсений уставился на сестру, возмущенно уперевшую руки в бока, — ты что это, братец, окраску сменил?
Вопрос был задан так же ласково, как иногда это делал он сам и не предвещал ничего хорошего. Арсений оглянулся и обнаружил, что сидит на руках у дракона, в свою очередь вольготно развалившегося на диване и прижимающегося губами к его лицу вполне недвусмысленным жестом. Он осторожно шевельнулся, прекрасно помня ту жуткую боль, отголоски которой еще гуляли по взъерошенным нервам, и неверяще хмыкнул.
Никакой боли не было и в помине, только дикая слабость, словно неделю с тяжелейшим гриппом провалялся. Арсений мешковато сполз с колен дракона на диван, и голова Аджарра тут же бессильно упала на плечо.
Вот японский городовой, похоже, дракон вырубился напрочь, — догадался Арсений, значит, всем несказанно повезло, что он сделал это уже после того, как собрал их тела в этом мире.
— Ну и что это такое? — в голосе сестрицы назревала гроза, — и как вы тут очутились?
— Ты что там делаешь? — Глаза гостя, наконец, привыкли к полумраку ненастного дня, а нос учуял знакомый запах.
— Первак развожу, — огрызнулась Светка, — отвечай, не увиливай!
— Стоп! Не разводи! Я тебе сейчас всё объясню, только налей сначала самого крепкого первака вон в ту кружку! — палец Арсения указал на хрустальную пивную посудину, стоявшую на нижней полке серванта.
— Так ты теперь не только гомик, а еще и алкоголик! — Светка и не подумала двинуться с места, — мы его обыскались по всем городам, а он в загуле оказывается!
— Свет, зяба! — Проникновенно взглянув на сестрицу, — тихо сказал Арсений, зная, что только это их детское предупреждение может остановить длительную нотацию, — сделай, как я прошу, очень нужно!
— Что… — Светка осеклась и только теперь заметила мертвенную бледность лиц брата и его дружка.
Бросилась к серванту, выхватила хрустальную посудину и, зачерпнув из пластикового семилитрового ведерка больше полкружки, поднесла брату.
— Может, водички, запить? Или закусить чего принести?
— Если есть мясо, сало, яйца — тащи побольше, — скомандовал Арсений, и, сообразив, что сестра не догадается, насколько много нужно еды, пошире развел руки, — в ведро всё сложи.
— Ох, господи, — всполошилась Светка и метнулась к двери, но притормозила предупредить, — учти, первак под девяносто градусов!
И содрогнулась, глядя, как брат недрогнувшей рукой заливает в рот не открывающего глаз приятеля адскую жидкость. Выскочив в кухню, девушка торопливо достала из холодильника тарелку с вареной курицей и початую трехлитровую банку с салом, прихватила из хлебницы буханку хлеба и ринулась назад в комнату.
Увиденное настолько ошеломило девушку, что она едва не выпустила принесенные продукты из рук.
Пластмассовое ведерко стояло теперь на маленьком столике перед чужаком и он, зачерпнув полную кружку, глотал первач большими глотками, как обыкновенную воду.
— Хорошее зелье, — пробормотал гость, так и не открывая глаз, и безошибочно зачерпнул еще кружку, — процент посторонних масел был высоковат… но я его убрал… Сен, мясо давай, я пока достать не могу…
— Тут через три дома ларек, окорока, колбасы и куры из местной коптильни, — посоветовал Арсений, сунув в руку друга наскоро отломанную куриную ногу, — Свет, где дощечка и нож?!
За дощечкой и ножиком девушка слетала мигом, а вбежав обратно, застыла в изумлении. На столе красовался огромный копченый окорок, и брат ловко пластал его большим ножом, подкладывая ломтики непрерывно жующему другу. А
