Виктория отряхнулась, запрокинула голову, чтобы увидеть эльфа, держащего в руке пустой стакан. Никаких признаков беспокойства на лице не проявилось, только отстраненная холодная сосредоточенность. Тори протерла лицо рукавом платья, без возмущения приняв, что оно и без того мокрое.
- Благодарю, - чопорно произнесла она, вставая с дивана.
- Я принес тебе другое платье - переоденься. Мы сегодня отбудем в соседний город, я уже заказал экипаж, - предупредил Джеймс, доставая из пакетов и платье для Виктории и еще какие-то непонятные склянки. Сам он, как заметила девушка, переоделся в магазине.
- Рада слышать, - отметила Виктория, которую эти слова успокоили относительно ночлега, но вздохнуть спокойно не дали. Дорога в ночь радужных перспектив не внушала, давая понять, что опасное путешествие к предательству уже началось.
Джеймс разбирался с покупками, в то время как Тори вынуждена была удалиться в небольшое помещение, где располагалась ванная. Платье пришлось ей почти впору, разве что рукава требовалось подвернуть, а талию утянуть поясом от прежнего наряда, а так даже место для свернутой трости нашлось. Но девушке совершенно не понравились ни цвет, ни фасон, выбранные совершенно не в ее стиле и вкусе. Ярко-бардовое со слишком большим вырезом платье казалось Виктории вульгарным и привлекающим внимание.
Но Джеймс оказался в странном восторге, слегка пожурив ее, за то, что предыдущая одежда скрывала фигуру, от этого эльф прогадал с размером. Виктория же его воодушевление не разделила, остановившись на месте, не зная, что делать дальше. Только исподлобья разглядывала эльфа, который за время ее отсутствия закрепил парик, надел очки с темными стеклами-хамелеонами и закрасил последние следы раны на губе кремом.
- Что же, Вик, присаживайся, я сделаю тебе прическу! - шутливо предложил Джеймс, указывая рукой на кресло. О серьезности его намерений девушка могла судить по расческе в руках и страшном количестве склянок, устроившемся на тумбочке перед зеркалом. Ножниц Виктория не заметила, поэтому рискнули присесть, с осторожностью поглядывая на эльфа.
Пальцы его двигались ловко, ему, судя по всему, не первые раз приходилось работать с женскими волосами. Несколько локонов он опустил вперед, одну прядь уложил так, чтобы она служила вместо челки. Остальные же волосы, вздыхая и осыпая Викторию комплиментами, он укладывал в низкую прическу, периодически добавляя жемчужные нити. Она молчала, пока он работал, напрягаясь от переизбытка льстивых слов, высказавшись только под конец работы.
- Тебе не кажется, что я выгляжу слишком ярко? - спросила девушка, хмурясь, но тайком любуясь на себя в зеркало. Стекло рисовало изображение знатной дамы, вышедшей на прогулку, а не скромной гувернантки, которой на самом деле была Виктория, обращая желания в действительность. Пускай за ворохом ухищрений обмана и пряталась правда, какое-то время носить маску Виктория не могла отказаться.
- Слишком ярко, чтобы кто-то признал в тебе беглянку, - привел свой довод эльф, закалывая последнюю шпильку. - Не думаю, что они внимательно тебя рассмотрели, да и узнать твое имя еще не должны. Вот я тебя сейчас еще накрашу, и родная мать не узнает!
После этих слов Викторию передернуло, мурашки пробежали по спине, и возникло ощущение, что в позвоночник между лопаток кто-то тыкает ее острием ножа. Она напряглась всем телом, неестественно выпрямляя спину, чтобы оказаться подальше от эльфа, который сам того не зная, затронул опасную для себя тему.
- Мою маму убил ты, - тихо сказала девушка, но на Джеймса фраза особого впечатления не произвела. Он только пожал плечами и, не переставая что-то смешивать в коробочке, бесчувственно сказал:
- Извини. Ты же понимаешь, что ничего личного?
- Конечно, - нехотя ответила Виктория, сжав зубы и на мгновение прикрыв глаза, чтобы сдержать злость. Мерзкий ублюдок, так спокойно об этом говорит, но никогда не почувствует, какового это потерять близких. У матери нашли восемь ножевых ранений, у отца - двенадцать и изуродованное лицо. Если она только сможет... Нет! Она сделает все возможное, чтобы стереть с лица земли этого ублюдка. Либо здесь, либо найдет уже за вратами. Там-то у нее развяжутся руки, даже если ее и объявят вне закона.
Джеймс в это время, коснулся ее лица кисточкой, словно рисуя картину. Виктория держала глаза закрытыми, чтобы отрешиться от происходящего и не видеть ни его, ни этот гостиничный номер, успевший ей опостылеть, ни свое отражение в зеркале, которое навсегда останется в ее памяти как ассоциация с убийцей. Движения кисти успокаивали,
