— Поставь, голова кружится.
— Поставлю, если кое-что пообещаешь, — кивнул он, останавливаясь.
— Чего?
— Сообщай мне, когда куда-нибудь собралась. Хоть записку напиши. Хорошо?
— Обещаю, — кивнула серьёзно.
Когда поднялись наверх, Савельев, идущий впереди, замер возле её маленькой комнаты.
— Она по-прежнему твоя, Марусь. Я пойму, если захочешь спать здесь до свадьбы.
— А когда свадьба?
— В воскресенье.
— Вдвоём тут будет тесно, — вздохнула она, глянув на него искоса.
— Думаешь? — усомнился капитан. — Может, проверим?
— Знаешь, Вась! Мне вот Стебелёк завидует, что я тут с тобой обнимаюсь, а ты меня в маленькую комнату!
— Ну-у, — протянул он, — если Стебелёк завидует, то оно конечно.
— И ещё. Только не смейся! Кровать у тебя там как раз «для манёвров»!
— Уговорила! Пойдем в мою. — Он поцеловал её в нос и подхватил на руки. — Устроим манёвры!
Утром записки не было, как и капитана. Визоры всё также лежали на её тумбочке, а она даже не спросила — это ей, или как?
Проведав Настёну, её сестер и малышей, столкнулась с Ольгой Петровной. Яга залетела передать лекарства, выписанные Михалычем.
— Тёть Оль, а пойдём, посмотришь, как я живу?
— Не сегодня, Шельма, нет у меня времени совсем.
— А что за спешка?
— Дак повсюду то же, что и тут. Вроде как война была, а через девять месяцев выходит, что совсем другим народ в это время занимался.
— Роды?
— Именно. Просто эпидемия началась. Только на этот раз надеюсь до больницы успеть.
— А кто?
— Да ваша Дарка.
Маруся аж подскочила:
— Дара Руслановна! — охнула она. — Я с вами!
Даже про параплан свой забыла.
— Только-только мне сообщили, — хмыкнула Яга, поднимая вертушку в воздух, — Ксаверий на своей таратайке удумал её в город везти, да растряс дорогой. Велела остановиться и ждать меня. Нет, чтоб сразу вызвать! Уж обождала бы Настена своих лекарств, тут-то у вас всё путём.
— Давайте быстрее, теть Оль!
— Да куда уж быстрей! — проворчала Яга, закладывая крутой вираж. Многотонная махина грузового коптера вела себя в её руках будто мотылёк.
Пока долетели до дороги, да высмотрели внизу грузовик Ксаверия, у Маруси семь потов сошло от переживаний. Казалось бы, ну подумаешь, роды, эка невидаль, так ведь нет. Даже с Настиной четверней её таким волнением не скручивало.
Маруся стрелой метнулась к кузову, едва коптер коснулся земли. Увидела внутри Дару и замерла на мгновение, испугавшись её измученного вида.
А потом встряхнулась, бросилась поднимать с тючка сена, быстро задавая вопросы.
— Марусь, — на бледных губах боевого инструктора появилась улыбка, и в душе бывшей ученицы стало теплее. — Ты что, понимаешь в этом что-то?
— А то! Позавчера аж четверых приняла. Сама! — это пусть капитан думает, что она врать не
