В ответ кивнули и махнули рукой, дескать — «не стоит благодарностей, уж чем богаты…»
Так что пришлось топать через поле в одиночестве, наслаждаясь легким ветерком и руладами кузнечиков. Нервы портило только настойчивое желание поискать на дороге мины, но разум признавал это занятие во-первых, бесполезным — всё равно ничего не разглядишь, а, во-вторых, бесперспективным — уж окрестности города от этой пакости наверняка избавили в первую очередь.
На блокпосту встретили их неприветливо, наставив ствол автомата Федьке прямо в лоб, да еще и не один. Очень неприятно было заглядывать в эту дырку и чувствовать как по спине стекают капли холодного пота. Опять же и положить оружие на землю их попросили не очень… учтиво — Мелкая аж в очередной раз покраснела. Федька непроизвольно сжал кулаки, и еще неизвестно, чем бы всё кончилось, но тут из бетонного лабиринта появился капитан в полевой форме и провел краткую разъяснительную беседу на тему «как следует держать оружие при проведении досмотра».
Федька аж заслушался — вроде и ни одного грубого слова не прозвучало — все по делу, а бойцы из бравых вояк превратились в мокрых куриц и цветом лица перещеголяли Мелкую на пару тонов. Он бы и дальше послушал, но капитан махнул им рукой, дескать — «проходите, пока не до вас, а за цирк вообще-то деньги платить положено», и они поспешили воспользоваться такой добротой.
Правда, далеко уйти не успели — до ушей донёсся топот догоняющего человека — бежал тот самый, капитан. Видимо, вспомнил что пропустил в город особо мелких и оттого особо опасных террористов с оружием. Только почему догоняет он их один? Наверно спросить что-то хочет.
Остановились, повернувшись к нему лицом. Офицер тоже замер в паре шагов и снял головной убор, явив Гаучо коротко стриженую седую голову.
— Простите, сударыня, — обратился он к девушке, отчего та вздрогнула и кивнула с каким-то устало-обреченным видом. — Вы ведь снайпер? Э-э, капитан Савельев. Василий, если без чинов.
— Снайпер Мелкая, — ответила Мелкая. И добавила: — воинского чина не имею.
От этого короткого обмена фразами повеяло официозом и галантностью позапрошлого века — Федька сразу расслабился, и постарался незаметно убрать руки подальше от автомата… в этот раз у него почему-то свербел лоб и левое колено. Свербеть не перестало, но ощущения сбавили интенсивность. Да и Бахром изменил положение тела…
— Хотел бы спросить, не знаете ли вы, как отыскать Марусю-шельму. Веснушчатую такую, с калиткой между передними зубами.
Это надо было видеть, каким взглядом осмотрела мужчину девушка. Федька почувствовал себя желторотым цыплёнком. Хотя, пауза затягивалась. Видимо, подходящих случаю пристойных слов у подруги не находилось.
— Я даже не знаю, жива ли она, — ответ прозвучал совершенно неожиданно. — У нас тут была война. Многие погибли.
На лицо капитана набежала тень. Молча кивнув, он развернулся и ушёл.
Последние сотни метров дорога оставалась пустынной. Изредка слева в просветах далёких деревьев показывался океан. Вдали виднелся спешащий на юг сейнер. Когда вышли на окраину набережной, Гаучо заметно клонился к горизонту. А ещё здесь сновали военные, что-то затаскивая в выходящие к пляжу двери отелей. Бахром попрощался и заторопился дальше вперёд, а Фёдор с «наречённой» приняли вправо — Белый Город ничуть не пострадал, но в его жилой части почти не встречалось людей. Фагор, видно учуяв родные места, умчался вперёд, и вскоре послышался его восторженный лай.
Мангул и Патри — папины собаки и родители Фагора — встретили гостью сдержанно. Даже не проявили особых восторгов при виде хозяйского сына, потому что недоверчиво следили за девочкой и предупреждающе ворчали. Дом выглядел нежилым, холодильник оказался пуст, вода из крана лилась с фырканием и только холодная, а повсюду лежала пыль.
Согрев для гостьи ведро воды, отправил её в ванную, а сам, сварив собакам каши, взялся за пылесос — он же обещал отцу, что всё будет делать. Впрочем, Мелкая, отмывшись, явилась в его чистых трусах и майке и захлопотала на кухне — мигом отыскала тушёнку и овощные консервы, крупу и ещё что-то. К моменту окончания приборки по дому загуляли ароматы съестного, а потом появилась Лена — папина жена. Усталая и голодная, она пахла лекарствами и от
