с детьми.
— Да что там помогать, — запротестовал он. — Грач все уши прожужжал, что Настя сама справляется, да ещё весь дом содержит в чистоте, садик и трех коз. Врал, выходит?
— Мужчины! — фыркнула девушка. — Думаешь легко ей? Да тебя на пять минут оставь с малышами — взвоешь.
— Деточка, — хмыкнул он принимая игру, — да я ротой командовал, было дело. Что мне четыре крохи! Лежат себе тихонько в кроватке, только корми да пеленки меняй. Это не восемьдесят лбов, с интеллектом тех же грудничков, зато в броне и, между прочим, с оружием.
Рустамка даже рот приоткрыла, слушая его возмущенную речь — на пару секунд забыла, куда шла.
— Да ты точно герой, — хмыкнула весело. И кивнула головой на выход, — а пошли, присмотрим за детьми вместе, пока Настя принимает душ.
Он моргнул растерянно и тут же широко улыбнулся:
— Пойдём.
Пока шли к спальне хозяев, удивленно косился на довольную чем-то девушку. Ведь только что в глазах светилась безнадега и отчаянье, а тут и улыбка, и озорные огоньки вернулись во взор.
Настасья к их приходу как раз проснулась и пеленала крохотного пацана
— Оставь их — в душ ступай! — скомандовала Рустамка, — мы с Андрейкой присмотрим.
Сестра окинула взглядом лейтенанта, сделала одной ей ведомые выводы и кивнула:
— Вот спасибочки.
— Ты смотри и запоминай, как пеленать, — велела Рустамка.
— Тоже мне — искусство, — хмыкнул добродушно Фролов, разглядывая личики девчонок, мирно сопящих во второй люльке. — Портянки закручивать, небось, посложнее будет.
— Лучше посмотри, сейчас на втором покажу.
Он вздохнул, послушно стал смотреть и не пожалел. Очень уж ловко у Рустамки получалось. Раз, раз, раз — и готово. Лежат уже два кулёчка на кровати, глазками хлопают. Залюбовался, как она им рожицы строит, как смеётся, став совсем другой, нежной, ласковой — и куда девалась неприступная красотка! Пацаны загукали в ответ, пуская пузыри.
— Тебе свои нужны, — вырвалось у него.
— Ага. И тоже сразу четверых, да? Правда, малыш, этот дядька говорит сущий вздор? — просюсюкала она младенцу. — Ему-то гордость и удовольствие, а мамке забота вся, да ещё дом, да пеленки…
— Глупости не говори, — отмахнулся он. — Уж чем, чем, а воспитанием детей я займусь лично.
Отвела взгляд, скрыв коварную улыбку. Заодно пытаясь прийти в себя от полоснувшей душу боли — говорит уже о детях, как о решённом, не верит, что не бывать этому.
Когда Настасья вернулась, одетая в просторные шаровары и широкую рубаху, все четыре сверточка были разложены по люлькам, а сестра с лейтенантом, стоя по обе стороны от кровати, покачивали их, стараясь усыпить.
— Это Паша так придумал — прямо над изножьем кровати повесить. Ну-ка, посторонитесь! — Настя, забралась на кровать, легла поудобнее и толкнула ножкой сначала одну люльку, потом другую. — Вот так! Чтобы ночью качать их, не вставая.
Следующий час прошёл весело. Женщины возились с мелюзгой, а Фролов, развалившись в кресле и украдкой наблюдая за Рустамкой, развлекал их байками из богатой событиями солдатской жизни. Особенно много внимания заслужил отец малышни, Павел Грачев. В какой-то момент его прогнали покурить, пока детей кормят. Вернувшись, Андрей застал спящее царство в двух люльках, и серьезно рассматривающих его дам.
— Думаешь, справится? — с сомнением спросила Рустамка.
— Да тут ходу час с небольшим. Обратно будет даже быстрее. Ничего, я с Пашкой уже оставляла.
— Не боялась?
