— Маруська рядом, и мы недолго. Они и проснуться не успеют.
Фролов переводил взгляд с одной на другую, чувствуя себя пустым местом:
— Эй, мне кто-нибудь объяснит?
Сёстры опять многозначительно переглянулись, и он невольно отметил, как они похожи, только Настасья строже, а Рустамка всё же красивее сестры, ярче как-то.
— Да вот, попросить тебя хотели, — неуверенно начала Рустамка. — Ты ведь не прочь на ночь остаться?
— Я? — у него даже голос внезапно охрип. Кашлянув, ответил, скрывая радость: — С удовольствием останусь. Что надо делать?
— Мы хотим в село смотаться, — ответила Настасья. — Прикупить кое-что, да и просто чуть-чуть проветриться. Так часика четыре надо за детишками приглядеть. Я их покормила хорошо, так они спать будут часов шесть, может даже, и делать ничего не придется.
— Понял-понял, — закивал Андрей, — присмотрю в лучшем виде.
— Если что — проснуться там, заплачут — так молоко запасное в холодильнике разлито по бутылкам и даже соски надеты, — обрадовано приступила Настасья к инструктажу. — Погреть надо так…
Андрей слушал вполуха, не веря своему счастью. Подумаешь, несколько часов придется провести в комнате со спящими куколками. Почитает заодно. Зато, какой бонус в глазах Рустамки! То есть, конечно, это лишь один из первых шагов — завоевать её даже сложнее, чем Андрей думал в первую встречу, но когда его останавливали трудности?
Сёстры Иволгины — троюродные, как понял Фролов — собирались недолго. Да и что собираться, когда всего- то решили прошвырнуться в соседнюю деревеньку. Моторка у Насти не слишком вместительная, но юркая. На такой плоскодонке хорошо обходить каменистые островки, которых на Нифонтовке великое множество. Захватив по вместительной котомке, наспех рассказали лейтенанту, как при необходимости подоить коз, да и отбыли, велев напоследок в случае чего обращаться к Марусе.
Андрей проводил взглядом лодочку, полюбовавшись, как ловко управляются с ней девчонки, помахал ответно рукой Рустамке, выглядевшей счастливой и какой-то умиротворенной, вздохнул и вернулся в дом. Дети мирно посапывали в двух подвесных люльках.
Включив визоры, начал придирчиво выбирать себе книгу в каталоге. Читать он любил с детства, мать приучила его к этому совсем маленького. Мало кто разделял его увлечённость: что тогда, когда был ребенком, что сейчас, когда повзрослел. А потом, когда столкнула судьба с Василием, обрадовался, что не один такой. На том поначалу и сошлись с Савельевым — делились впечатлением о прочитанном. Оказалось, что во многом вкусы у них совпадают. Бывало и наоборот, расходились во взглядах и спорили до хрипоты, отстаивая каждый свое мнение. А тут на Прерии, когда захватчиков стали воспринимать менее остро, не раз видел он книги в руках местных — настоящие, бумажные в твердых и мягких обложках. Такие книги он на Земле только у матери и видел — совсем малышом. Потом родители развелись, и он остался с отцом. Книг у в его доме не держали, но мальчик читать не перестал — открыл для себя целый мир богатейших виртуальных библиотек, рано получив в подарок простенький планшет.
К его удивлению, в электронных книгах на Прерии недостатка тоже не оказалось, вот и накачал себе художественной литературы самых разных жанров. Фролов был всеядным в этом плане, были бы герои интересными и сюжет увлекательным. Хотя жизнь вокруг бурлила и была похлеще любого романа, но порой без книги казалась пресной. Не хватало ему чего-то без чтения. А то и заснуть не удавалось, особенно теперь, когда мирная жизнь все больше и больше вступала в свои права.
Выбрав незнакомый фантастический роман начала века, Андрей улегся на хозяйскую кровать и погрузился в придуманный мир. До него не сразу дошло, что какое-то невнятное хныканье доноситься из люльки. Здорово он расслабился. Вскочив одним гибким движением, лейтенант сходу определил источник звуков и ловко выдернул, кажется, мальчишку. Подумав, быстро определил причину беспокойства. А по его довольно-таки туманным представлениям о младенцах, причиной недовольства оных могло быть три обстоятельства. Либо ребенок голоден, либо болит животик, либо надо менять пеленки. Последнее проверить проще всего, что он и сделал. Удовольствие от собственной сообразительности омрачал лишь не слишком приятный запах, да необходимость как-то ликвидировать его источник. А малыш, точнее Павлик, как следовало из маленькой бирки на правой руке, довольно гукал и болтал ручками и ножками, радуясь обретенной свободе.
