— А ты изменилась, — сказал Савельев, когда они отошли на приличное расстояние и вышли к невысокому открытому холму.
От его слов сразу стало жарко щекам, ведь за полгода у неё только грудь увеличилась немного, бедра стали чуть шире, талия тоньше, а рост и вес совсем не прибавились.
— А ты нет, — буркнула, отнимая свою руку.
К её удивлению, он только хмыкнул, да преспокойно улегся на траву, блаженно потянувшись.
— Не спал ночь, — пояснил как-то насмешливо, щуря глаза от лучей Гаучо, — вот теперь отосплюсь, пока ответа твоего жду.
— Ты чего? — девушка даже ногой топнула, и сама удивилась, что сердится.
— Или готов уже — ответ-то? — он приподнялся на локте и, сорвал травинку, с интересом глянув на ее лицо.
— Готов, — кивнула строго.
— Это хорошо, — и капитан снова вытянулся во весь рост, закинув руки за голову, и даже глаза закрыл. — Тогда усложним тебе задачу. Ты же любишь трудности, а, Маруська?
— Что значит «усложним»? — спросила осторожно, ощущая растерянность и немного обиду.
— Если «Да» — поцелуешь меня. По-настоящему. Если «Нет» — просто повернешься и уйдешь.
Как будто можно по-другому целовать!
— Я жду!
Вот ведь гад какой! Маруся заозиралась, ища предлог как-то избежать такого издевательства, но так ничего и не придумав, осторожно опустилась возле него на колени. А капитан продолжал лежать неподвижно и даже глаз не открывал. От такой близости дышать стало сразу трудно, и, пытаясь отвлечься, стала его рассматривать, пользуясь случаем, пока не смотрит. Невольно удивилась, какие длинные у него ресницы — черные, в отличие от седых волос. И брови тоже черные, густые. Захотелось провести по ним пальцем, разгладить морщинку на лбу.
Под глазами залегли темные круги — видно, и правда, ночь не спал. Почему, интересно? Подбородок гладко выбрит, а на шее, где отчетливо выделятся кадык, есть шрам…
— Марусь, — простонал он, чуть приоткрывая глаза. — Да я помру, пока дождусь!
— Я щас! — шепнула она.
Тихонько вздохнув, обреченно посмотрела на его рот и, зажмурившись, ткнулась губами куда-то в подбородок. Испугалась, что по-настоящему не получилось, и она всё испортила. И даже охнуть не успела, как в следующее мгновение оказалась лежащей на спине, а он навис сверху и сам её поцеловал. В животе ёкнуло от первого в жизни поцелуя, а он еще и куснул за нижнюю губу, не больно совсем, наоборот… Только слишком быстро это закончилось. Не успели мурашки охватить её всю, как он уже вскочил и поднял её с земли, очень неромантично дернув за руку.
— Целоваться ты не умеешь, — сообщил он довольным голосом, — но раз уж всё выяснили, можно и возвращаться.
— Я научусь! — вырвалось у Маруси, помимо воли.
Он засмеялся, но почти сразу смех оборвал, и притянул девушку к себе. Положив её руки себе на талию, сам обхватил ладонями её лицо и тихо шепнул:
— Куда ж ты денешься?! — но тут же добавил серьёзно: — Сколько тебе лет? Напомни-ка.
— Шестнадцать, — теперь она это может говорить с полным правом. И торопливо добавила: — А Карина и Воробушек в четырнадцать поженились, ну, прямо там…
— Это где «прямо там»?
Вот точно, последнее она зря сказала.
— В лесу.
— А как же землеройки? — спрашивал серьезно, а глаза смеялись.
— Наверное, их там не было, — буркнула она.
— А здесь есть?
— А здесь… А зачем? Ты что? Я это…
— Пойдем, милая, я всё понял.
