Сара чуть заерзала на сиденье, кажется, понимая, что я подбираюсь к самому главному.
– У Джонни несколько других дел. В частности, он владеет довольно успешным кабаре в Бруклине.
– «Рваный ритм»?
Немного удивившись, я кивнул.
– Ты о нем слышала?
– Все о нем слышали. В прошлом месяце там выступала Дита фон Тиз. Мы ходили с Джулией.
– Понятно. Но у Джонни есть и другие заведения, куда менее известные широкой публике. То место, куда мы сегодня едем – это очень закрытый и тщательно охраняемый клуб, называющийся «Красная луна».
Она покачала головой. Даже родись Сара в Нью-Йорке, вряд ли это название было бы ей знакомо. Сунув руку под пиджак, я вытащил из внутреннего кармана небольшой мешочек. Под ее взглядом я развязал шнурок и вытащил синюю, украшенную перьями маску. Склонившись над Сарой, я надел на нее маску и завязал тесемки на затылке – а потом едва смог удержаться от того, чтобы не взять ее прямо здесь и сейчас.
Глаза оставались видны, но лицо от бровей до скул было закрыто. Пухлые красные губы чуть изогнулись в улыбке. Прорези маски были отделаны крошечными стразами, и карие глаза Сары, казалось, светились в их окружении.
– О, как это таинственно, – шепнула она.
Я простонал:
– Такое увидишь разве что во время ночной поллюции.
Ее улыбка стала шире, и я продолжил:
– «Красная луна» – это секс-клуб.
Даже в полутьме салона я увидел, как по телу Сары пробежала дрожь. Вспомнив одну из наших первых ночей, я быстро уверил ее:
– Никаких кандалов и дыб… по крайней мере, это там не главное. Клуб предназначен для очень элитной публики, увлекающейся вуайеризмом. Для тех, кому нравится смотреть, как другие занимаются сексом. Я был там всего один раз, во время юридической проверки, и поклялся хранить строгую конфиденциальность. На первом этаже у Джонни совершенно потрясающие танцоры, которые занимаются сексом в очень сложных хореографических позах. В остальной части клуба находятся комнаты с тайными окошками и зеркалами, где можно увидеть пару-тройку интересных вещей.
Откашлявшись, я встретился с ней взглядом.
– Джонни предложил нам поиграть сегодня ночью в одной из этих комнат, если ты хочешь.
Для всех внешних наблюдателей клуб выглядел как обшарпанное строение, где размещались различные заведения – включая итальянский ресторан, парикмахерскую и заколоченный досками азиатский рынок. Во время моего прошлого и единственного визита Джонни провел меня через заднюю дверь. Сегодня он попросил меня воспользоваться, судя по всему, парадным входом – неказистой стальной дверью, выходившей в переулок. К ней прилагался ключ, который Джонни переслал мне в офис после обеда.
– Сколько еще человек получили ключи? – спросил я его по телефону.
– Четверо, – сказал он. – Ты пятый. Так мы ограничиваем вход. Случайный человек с улицы туда не войдет. У нас есть список на каждую ночь. Гости звонят Лизбет из приемной, и она отправляет охранников, чтобы провести их наверх.
Помолчав, Джонни добавил:
– Тебе повезло, что ты у меня в любимчиках, Макс – а то пришлось бы ждать несколько месяцев.
– Я ценю это, Джон. И если сегодня ночью все пройдет хорошо, я очень надеюсь, что ты позволишь мне приводить ее каждую среду.
Вытащив ключ, я наконец-то полностью осознал то, что мы собираемся сделать, и возбудился еще больше. Я вел Сару по переулку, держа в руке ее влажную от пота ладонь.
– Мы можем уйти в любой момент, – напомнил я ей в десятый раз за последние несколько минут.
– Я нервничаю от предвкушения, – успокоила она меня, – а не от страха.
Потянув меня за руку и развернув к себе, Сара скользнула губами по моим губам, облизывая и покусывая.
– Я настолько возбуждена, что чувствую себя почти пьяной.
Поцеловав Сару в последний раз, я поспешно отступил – иначе оттрахал бы ее прямо здесь, в переулке, что, как заверил
