Прекрасный незнакомец

взъерошил волосы и выругался. – …пришлось бы признаться, что я рассказал Уиллу, как ты разрешила мне фотографировать. Признаться, что я выдал наш секрет. И в том, что он послал мне интимную фотографию женщины, которая, предположительно, доверяла ему. Наши юристы занялись делом о разглашении частной информации, но ты бы все равно подумала, что мы оба козлы.

– А что я подумала, увидев ее фото в газете?

– Неужели ты не понимаешь, что именно такая статья и была им нужна? Статья обо мне и о моем гареме? Они нашли сотни фотографий нас с тобой, но отчего-то опубликовали только одну. Достаточно единственного снимка другой женщины – бам! – и у них готовый скандал. Я говорил тебе, что ни с кем больше не встречаюсь. Почему моих слов было недостаточно?

– Потому что я привыкла к тому, что мужчины говорят одно, а делают другое.

– Но ты ожидала, что я буду лучше, – сказал он, испытующе глядя на меня. – Иначе зачем ты призналась, что любишь меня? Зачем подарила мне такую ночь?

– Когда появились эти фотографии… я подумала, что та ночь не так уж много для тебя значила.

– Это полная чушь. Ты была там со мной. Ты смотришь сейчас на эти снимки. Ты совершенно точно знаешь, как много значила для меня та ночь.

Я потянулась к нему, но потом остановилась. Макс выглядел по-настоящему взбешенным, и мое разочарование – им, собой, всей этой историей – вспыхнулокак спичка. Я ведь все еще помнила, как укололо в груди при виде фотографии другой женщины.

–  А что я должна была подумать?Казалось вполне логичным, что ты меня просто использовал. Все, что было между нами, давалось тебе так легко.

– Это и было легко. Влюбиться в тебя по уши было чертовски легко. Разве так не должно быть? Если я не пережил сердечных разочарований в последние годы, это не значит, что я не способен чувствовать боль. Проклятье, Сара. Последние три недели я хожу сам не свой. Да я совершенно раздавлен.

Я прижала ладонь к животу, чувствуя, как что-то рвется наружу, и пытаясь сдержать это.

– Я тоже.

Вздохнув, он уставился на носки своих туфель и замолчал. Сердце бешено билось.

– Я хочу быть с тобой, – произнесла я.

Он кивнул, но не поднял голову и не сказал ни слова.

Шагнув ближе, я поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Макса в щеку – но дотянулась только до подбородка, потому что он не нагнулся мне навстречу.

– Макс, мне тебя не хватает. Я знаю, что слишком поспешно сделала выводы. Я просто… Я подумала…

И замолчала, потому что он оставался неподвижен, как статуя.

Не оглядываясь, я вышла из гардеробной, прошла через спальню и вернулась обратно на вечеринку.

– Я хочу домой, – сообщила я Хлое, после того как потихоньку – ну или почти потихоньку – оттащила ее в сторону, прервав разговор подруги с Беннеттом и Уиллом.

Двое мужчин смотрели на нас тем особенным взглядом, который присущ мужчинам, даже не пытающимся скрыть, чем они заняты. Все мы стояли в дальнем углу гостиной, выглядевшем в точности как комната в клубе. От воспоминаний сжималось в груди. Мне хотелось выбраться из этого платья, умыться и слопать целую упаковку мороженого с печеньем.

– Дашь нам двадцать минут? – спросила Хлоя, пристально глядя на меня. – Или ты хочешь уйти прямо сейчас?

Застонав, я обвела взглядом комнату. Макс все еще не показывался из спальни, и к его приходу мне хотелось исчезнуть. И совершенно точно не хотелось стоять там, где я стояла сейчас, вспоминая, как нежен он был со мной в клубе Джонни и каждую секунду после этого. Мне было стыдно, я была смущена и – больше того – смертельно влюблена в него. Память о том, как живо он сумел представить красоту наших фотографий, пульсировала жгучим эхом у меня в крови.