Облизнув губы, я начала:
– «Когда они с Луизой повстречались, между ними немедленно вспыхнул огонек. Антонио поражала белизна ее кожи, пышность груди и тонкая талия…»
Руки Макса нырнули мне под платье и, пробежав по бедрам и животу, обхватили грудь.
– Черт, какая мягкая.
Одна его рука скользнула вниз, между ног, где уже было влажно.
Мне приходилось прилагать немало усилий, чтобы воспринимать простой английский текст, но я продолжала читать. Макс убрал руки, на мгновение вернув мне ясность рассудка – но лишь на мгновение, потому что я почувствовала, как он движется у меня за спиной, услышала щелчок пряжки ремня. Я почти не замечала, что читаю, вместо этого прислушиваясь к происходящему позади меня. Неужели я на это способна? Это не шальная клубная танцплощадка с пульсирующим светом и извивающимися телами; не пустой ресторан, где стол скрывал его руку. Это была самая известная публичная библиотека, набитая редкими изданиями, с мраморными полами…
Черт, да я была в ужасе. Но одновременно мое тело гудело от переполнявшей его энергии, по каждому нейрону пробегали электрические разряды, а кровь бешено стучала в венах. Я начала запинаться.
– Сосредоточься, Сара.
Я заморгала, стараясь сфокусироваться на том, что написано в книге.
– «Он смеялся по любому поводу. Рядом с ним казалось, что весь мир исчез, и осталось лишь это чувственное пиршество, что не будет ни завтрашнего дня, ни встреч с другими – существует только эта комната, этот вечер, эта кровать».
– Прочти снова, – прорычал Макс, задирая на мне юбку. – «Эта комната, этот вечер, эта кровать».
Как только я собралась заговорить, он без всякого предупреждения скользнул прямо внутрь. Я была такой мокрой, что ему даже не пришлось поглаживать, ласкать или хоть как-то готовить меня. Достаточно было книги в моих руках, пары легких дразнящих прикосновений и звука расстегивающейся пряжки. Я застонала, страстно желая, чтобы каким-то образом он весь оказался во мне. Быть разорванной им надвое – разве это не величайшее из наслаждений?
– Тише, – напомнил он, медленно двигаясь внутри меня.
Такой твердый, такой большой. Я вспомнила, как остро чувствовала каждое его движение на прошлой неделе, когда он поставил меня на четвереньки и взял перед всеми этими зеркалами. Я боялась и одновременно желала каждого его жесткого толчка. Увидев, как исказилось мое лицо во время оргазма в сотне зеркал, он совершенно потерял голову. И именно это было лучшим моментом той ночи.
Мы стояли в конце темного книжного ряда, но я слышала, как неподалеку движется кто-то еще. Когда Макс сунул руку мне между ног, поглаживая клитор, пришлось прикусить губу.
– Продолжай читать.
У меня глаза на лоб полезли. Он что, серьезно? Если я решусь издать хоть звук, то за последствия не отвечаю.
– Не могу, – выдавила я.
– Конечно, можешь, – возразил он, словно просто предлагал мне сделать глубокий вдох.
Его пальцы вновь скользнули по клитору, теребя и поддразнивая.
– Или мы можем прекратить.
Я бросила на него мрачный взгляд через плечо и попыталась не обращать внимания на его беззвучный смех. Я понятия не имела, на чем прервалась или что происходило в романе – не считая того, что Антонио сорвал с Луизы платье, но оставил какой-то широкий тяжелый пояс. Я вообще едва могла дышать, но продолжила читать сдавленным, спотыкающимся речитативом, который, похоже, окончательно свел Макса с ума. Его пальцы впились в мои бедра, а член внутри заметно набух.
– Пожалуйста… – умоляюще шепнула я.
– Боже, – выдохнул он, – продолжай.
Я каким-то образом ухитрялась связать слова, и история становилась все жарче и безумней. Очень красочно. Ее влага была «медом». Мужчина попробовал на вкус каждый уголок тела этой женщины, лаская ее руками и языком до тех пор, пока ее желание не слилось с моим. К собственному ужасу, я обнаружила, что смазка течет у меня по бедрам, выдавливаясь от силы его толчков. Макс у меня за спиной задрожал, теряя терпение и ритм. Казалось, он не в состоянии оторвать пальцы от моего бедра. Я
