“Рассказывай”.
Наполнив свои легкие воздухом, я выдохнула: “Ладно, я думала о тебе”.
Его голубые глаза внимательно оглядели мое лицо, после чего спустились ниже. Мои соски напряглись и вжимались в его слишком большую футболку, мой желудок стягивало, мои ноги были готовы подкоситься в любую секунду, а между ними мышцы были настолько напряженными, что я сжала их еще сильнее, лишь бы хоть как-нибудь успокоить эту ноющую боль.
На его лице появилась легкая улыбка. “Думала обо мне в каком смысле?”
На этот раз, я закрыла глаза и не открывала их. Он говорил, что моя сила заключалась в моей честности, но на самом деле, она была в том, как я себя чувствовала, после того, когда во всем ему сознавалась. “Никогда раньше я ни на кого так не отвлекалась”. Я всегда была только напористостью. Но сейчас меня можно было назвать похотью, желанием, нуждой, и ненасытностью.
Он слишком долго молчал, и когда я открыла глаза, он смотрел на меня, обдумывая мои слова. Мне нужно было, чтобы он пошутил, сказал что-нибудь пошлое, и снова вернул нас в рамки нашего привычного общения Уилла и Ханны. “Расскажи подробней”,- наконец, прошептал он.
Я посмотрела ему прямо в глаза. “Раньше мне никогда не приходилось испытывать сложности с тем, чтобы сконцентрироваться и придерживаться поставленной задачи. Но… я все время думаю о тебе”. Я замолчала. “О сексе с тобой”.
Раньше мое сердце никогда не казалось мне настолько большим органом, который колотился в груди сильными, сжимающими ударами. Мне нравилось, что Уилл напоминал мне о том, что мое сердце было мышцей, а мое тело, отчасти, было сознано для грубого, плотского траханья. Но не для эмоций. Определенно, не для них.
“И?”- не унимался он.
Ладно.
“И это пугает”.
Его губы изогнулись в еле сдерживаемой улыбке. “Почему?”
“Потому что ты – мой друг… ты стал моим лучшим другом”.
Выражение его лица несколько смягчилось. “Разве это плохо?”
“У меня не так много друзей и я не хочу, чтобы у нас с тобой что-нибудь испортилось. Для меня это важно”.
Он улыбнулся, смахивая прядь моих волос, прилипшую к моей потной щеке. “Все правильно”.
“И я боюсь, что весь этот секс по дружбе, как говорит Макс ‘навернется’?”.
Он рассмеялся, но ничего не ответил.
“А ты не боишься?”- спросила я, пытаясь поймать его взгляд.
“Не по той причине, по которой боишься ты”.
Что это означало? Мне нравилась способность Уилла оставаться сдержанным, но прямо сейчас мне хотелось его придушить.
“Но разве не странно, что ты мой лучший друг, а я не могу перестать думать о тебе голым? О себе голой. О нас голыми, и о том, какие ощущения ты мне даришь, когда мы голые? О том, какие ощущения, надеюсь, я дарю тебе, когда мы голые? Я часто думаю об этом”.
Сделав шаг ко мне, он положил одну руку мне на бедро, а вторую на мою щеку. “Это не странно. И Ханна?”
Когда он опустил один палец туда, где бился мой пульс, я знала, что он пытался сказать о том, что понимает мои страхи. Сглотнув, я прошептала: “Да?”
